Возвращаясь к вопросу каст: отсутствие каст во внешнем смысле — ибо, по крайней мере в некотором отношении, естественные касты могут быть уничтожены только в состоянии святости — требует условий, нейтрализующих возможные недостатки такого отсутствия социальной дифференциации; в особенности это требует кодекса поведения для охраны духовной свободы каждого человека. Под этим понимается не свобода заблуждений, которая, очевидно, не имеет духовного характера, но свобода жизни в Боге. Такой кодекс поведения является прямым отрицанием эгалитаристской уравниловки, ибо он касается того, что является наивысшим в нас: людям предписывается достоинство, и они должны относиться друг к другу как к потенциальным святым; склоняться перед ближним своим — значит видеть Бога везде и открываться Богу. Противоположный подход — это «товарищество», отрицающее всякую тайну в своём ближнем, и даже право на неё; это означает сведение себя и ближнего к уровню животного, сведение его к удушающей и недочело-веческой плоскости. Отсутствие социальных различий может существовать только на религиозной основе: оно может функционировать только свыше, в первую очередь соединяя человека с Богом и затем признавая присутствие Бога в человеке. В такой цивилизации, как исламская, строго говоря, нет социальных страт; правила поведения составляют часть религии и достаточно быть благочестивым, чтобы знать их; поэтому бед-няк свободно чувствует себя посреди богачей, так как религия «на его стороне» — бедность, рассматриваемая как состояние, является совершенством; также и богатый человек не шокирован отсутствием культуры или образования у бедняков, ибо нет культуры в отрыве от традиции, и её точка зрения, более того, никогда не является количественной. Другими словами, бедняк может быть аристократом в лохмотьях, в то время как на Западе это предотвращает «цивилизация». Это верно, что можно встретить крестьян-аристократов даже в сегодняшней Европе, особенно в средиземноморских странах; но они создают впечатление остатков иной эпохи: современная уравниловка повсюду уничтожает красоты религиозного равенства, ибо, если одно является карикатурой на другое, то они несовместимы.
Каста, как мы её понимаем, в своей сути имеет два аспекта: аспект степени и аспект способа познания (mode of intelligence) — различие, проистекающее не из сущности интеллекта, а из случайностей в его проявлении. Интеллект может быть созерцательным или пытливым, интуитивным или дискурсивным, непосредственным или непрямым; он может быть просто изобретательным и конструктивным, или он может быть тождественен элементарному здравому смыслу; в каждом из этих случаев есть степени, так что можно быть «умнее» другого, но всё же уступать ему по способу познания. Другими словами, разум (intelligence) может быть сосредоточен на интеллекте, который трансцендентален и безошибочен по своей сути, или же на рассудке (reason), у которого нет прямого восприятия трансцендентных реальностей, и, следовательно, он не может гарантировать защиту от вторжения в мысли эмоционального элемента. Рассудок может в большей или меньшей степени определяться интеллектом, но он также может быть ограничен вещами практической жизни или даже самыми необходимыми и элементарными аспектами жизни. Как уже было объяснено, кастовая система происходит по своей сути из перспективы интеллекта, интеллектуальности и метафизического знания, отсюда и дух исключительности и чистоты, так характерный для индийской традиции.
Равенство, или, скорее отсутствие дифференциации, реализованное буддизмом, исламом и другими традициями, связано с полюсом существования, а не интеллекта. Существование, бытие вещей, нейтрализует и объединяет, интеллект проводит различие и отделяет. Существование по самой своей природе является «выделением» (ex-sistere, ex-stare)44 из Единого и таким образом является планом разделения, в то время как интеллект, будучи Единым по своей природе, — это луч, возвращающий к Принципу. Как существование, так и интеллект объединяют и разделяют, но они делают это по-разному: интеллект разделяет там, где существование объединяет, и наоборот. Это можно представить по-другому: для буддизма — который не отрицает касты открыто, а, скорее, игнорирует их — все люди суть один, страдающий на пути к Освобождению; для христианства все суть один, в первую очередь из-за первородного греха, и во вторую очередь, в крещении, в поручительстве Рождества; для ислама все едины, потому что созданы из праха и состоят в единой вере; но для индуизма, исходящего из Знания, а не от человека, именно Знание прежде всего едино, в то время как люди различаются по степени их участия в Знании, а также по степени их невежества; можно сказать, что они едины в Знании, но Знание в своей внутренней чистоте недоступно, за исключением элиты, отсюда и исключительность браминов.
44
Здесь можно вспомнить фразу из романа «Дюна» Фрэнка Герберта: «Существовать — значит выделяться, не оставаться фоном» (To exist is to stand out, away from the background). -