Каковы же в таком случае отношения между национальной и расовой идеей?
Что должно считаться более важным — нация или раса? Хотя это и щекотливый вопрос, его стоит поднять, ибо, если наша позиция будет страдать отсутствием ясности, будет невозможно проникнуть в смысл и основание всех практических аспектов расизма и особенно — селективного расизма. Как народы, так и нации представляют собой синтез. Можно согласиться с утверждением, что элементы, которые являются составными частями такого синтеза, не будут исключительно расовыми, когда раса понимается как чисто этническая и антропологическая общность. Но мы не разделяем такую концепцию расы. Для нас раса — это сущность, которая проявляется не только физически, но и духовно. Различные формы культуры, искусства, религии и так далее — это проявления определённой расы души и духа. Таким образом, элементы, которые не являются ни этническими, ни антропологическими, и которые позволяют определить нацию, также могут стать объектами расовых исследований.
Теперь нужно кое-что сказать о последствиях кровосмешения. Во-первых, когда смешиваются разнородные расы, результатом является не только, или не всегда, искажение характерных черт соответствующих чистых типов. Наблюдается более серьёзная по своим последствиям гибридизация: появление потомства, у которого раса тела данного типа не соответствует ни расе души, ни расе духа, которые в нормальном состоянии должны совпадать, и первоначально были связаны друг с другом. Наблюдается дисгармония и часто даже внутренний разлад.
Во-вторых, следует рассмотреть обобщение двух концепций теории Менделя, то есть теории наследственности при скрещивании: это концепции «доминантных» и «рецессивных» характеристик. При скрещивании может случиться так, что у потомства на протяжении одного или нескольких поколений господствуют только характеристики одного из родительских типов. Может даже показаться, что нет никакого смешения, никакого вырождения или гибридизации. Но это только видимость. В генах, то есть наследственном потенциале потомства передаётся и действует также и другой тип, но в латентной форме — так сказать, скрыто, так как в течение определённого цикла доминирующим будет только влияние генов одного из родителей. Но в какой-то момент соответствующая форма проявится вновь, явно и определённо. Эти латентные характеристики определяют «рецессивное» качество в противоположность «доминантному».
Если в строго биологической среде, среде естественных видов — растительных или животных — «рецессивная» и «доминантная» функции в своём чередовании подчинены объективным и безличным законам, то в приложении к человеческим расам необходимо вновь отметить действие духовного фактора. Какое-то качество остаётся «доминантным» при смешении до определённых пределов, пока сохраняется некоторое напряжение, некоторое присутствие, так сказать, «себя самого», присутствие расы. Когда это напряжение спадает, «доминантное» качество перестает быть таковым, и начинают проявляться внешние влияния, которые до этого момента были вынуждены оставаться рецессивными, то есть присутствовали только в латентной форме.
Уточнив эти элементарные понятия расовой доктрины, можно начать рассмотрение проблемы отношения между расой и нацией, или между расой и «народом». Мы уже сказали, что как нации, так и народы сегодня являются смешанными этническими сообществами, нынешняя форма которых является результатом разнообразных превратностей судьбы. Это точки пересечения не только различных физических рас, но также и различных духовных рас, представляющих собой глубоко спрятанный субстрат элементов цивилизаций и различных культурных влияний. Точка зрения на нации, преобладавшая в эпоху демократии, имела «исторический» и агностицистский характер: проблема происхождения и состава наций не рассматривалась, существование данной общности принималось как «свершившийся факт», и прилагались усилия, чтобы поддерживать определённое равновесие между различными силами этой общности, зачастую даже противоположными.
Как расизм, так и новая фашистская концепция государства и нации имеют на этот счёт иные взгляды. Нельзя более уклоняться от рассмотрения проблемы происхождения, поскольку признаётся, что политическим принципом должна быть не система «равновесия», а твёрдое руководство государством и нацией со стороны элиты, ядра, представляющего самые ценные и самые достойные по сравнению с другими элементы; в любом случае желательно, чтобы эта элита накладывала свой отпечаток на всё остальное. В то же время нужно поставить вопрос о формировании наций с весьма иной точки зрения, то есть не только «исторической». У истоков любой действительно национальной традиции мы видим относительно чистую и однородную расу — по крайней мере, расу, доминирующую над остальными расами. Нельзя не признать, что на протяжении веков эта первоначальная раса претерпевала различные драматические и иногда даже трагические перипетии. В нашу эпоху и в нашей цивилизации она потеряла свой характер — либо из-за посторонних влияний созданные ею социально-политические общности разделились на части, либо природные расовые законы были забыты, либо в области культурного и духовных творчества произошло смешение, связанное с допущением элементов, характерных для других рас. В результате то, что до этого момента сохраняло «доминантный» характер, осталось всего лишь в подавленной, «рецессивной» форме. С другой стороны, можно также видеть спорадическое возрождение первоначальной расы и первоначальных традиций — импульс к освобождению или новому утверждению, импульс вновь дать жизнь формам и свершениям, верным своей собственной природе, несмотря ни на что.