Экспансия североарийских народов шла в двух основных направлениях: горизонтальном (начиная с Запада и через Средиземное море, Балеарские острова, Пиренеи, Крит и Египет), и поперечном (северо-западное и юго-восточное направление, от Ирландии до Индии, с центрами, расположенными в регионе Дуная и Кавказа, который, вовсе не будучи, как представлялось раньше, «колыбелью» белой расы, был местом распространения на пути миграции одного из североарийских потоков). Что касается миграции собственно германских народов, то они, по сравнению с вышеуказанными двумя направлениями, относятся к несравнимо более позднему времени — последнему тысячелетию. Итак, вдоль этой горизонтальной оси и частично на пересечении с поперечной осью на Евразийском континенте возникли великие цивилизации Средиземноморья — те, что нам известны, и другие, дошедшие до нас только в виде жалких остатков. По отношению к этим цивилизациям, на основе совершенно новых доисторических горизонтов, надо видеть в нор-дически-германских народах периода завоеваний просто потомков, которые, происходя из общей семьи, были просто последними, появившимися на исторической сцене. Со всех точек зрения они уже не были «чистыми».
Конечно же, не имея за плечами всего того прошлого, что имелось у других групп той же семьи, они не были подвержены опасности смешения, и с физической и биологической точки зрения были «в порядке». Их жизнь в регионах с суровыми климатом и окружающей средой, где они были предоставлены сами себе, только усилила процесс селекции, укрепила такие черты характера, как упорство, изобретательность и смелость, в то время как отсутствие всякого контакта с внешними и городскими формами цивилизации позволило этим германским народам сохранить живые мужественные отношения, скреплённые воин-ской добродетелью и чувством чести и верности. По-другому дело обстояло в собственно духовной сфере этих потомков первоначальной североарийской расы: она подверглась определённой инволюции. В их традициях затемнилось первоначальное метафизическое и «солнечное» содержание, они стали фрагментарными, выродились в фольклор, саги и народные суеверия. С другой стороны, в этих традициях стала преобладать память не о первоначальных корнях, а о мифологизированных трагических событиях, выпавшие на долю одного из центров гиперборейской цивилизации — цивилизации Асов или божественных героев «Митгарда», отсюда хорошо известная тема «ragna-rufekr», обычно переводимая как «сумерки богов». Таким образом, чтобы ориентироваться в северогерманских традициях народов периода завоеваний и чтобы обнаружить истинное значение основных символов и воспоминаний, содержащихся в них, необходимо находить ориентиры в изучении наиболее древних арийских традиций, в которых сохраняются эти учения в наиболее чистой и наиболее полной форме: это не германские традиции, а традиции арийской цивилизации древней Индии и древней Персии, ранней Эллады и самого Рима. И немецкие расовые теоретики, как, например, Гюнтер, безоговорочно это признают91.
Характеристика проблемы происхождения, которую мы здесь обсуждаем, не должна ни в коей мере вызывать чувство неполноценности или подчинения с нашей стороны как итальянцев по отношению к исторически более поздним германским народам. Наоборот: подобно тому, как лучшие элементы итальянского народа соответствуют с точки зрения расы тела производному от нордической расы типу, точно так же в наследии наших наиболее возвышенных традиций, зачастую уходящих корнями к первоначальным временам, можно встретить эти же элементы «расы души» (стиль жизни, этос и так далее) и мировоззрение, общее для всех великих арийских и североарийских цивилизаций. Следовательно, посредством североарийских тезисов нашего расизма мы оспариваем право любого современного народа, каким бы он ни был, присваивать себе и монополизировать благородство происхождения, которое является общим. Это означает, что мы, насколько мы являемся и хотим быть наследниками древней арийской и римской цивилизации, и, следовательно, римско-германской цивилизации, сменившей её, признаём свою фактическую связь с североарийским духом, призванием и традицией.
Но, естественно, подобная позиция обязывает перейти от теоретического расизма к активному и созидательному расизму, задача которого состоит в том, чтобы из общего итальянского типа, весьма дифференцированного, извлечь и закрепить в существенной степени и чёткой форме тип — как физический, так и духовный — высшей расы, которая присутствует сегодня в итальянском народе в такой же степени, как и нордическая раса в немецком народе, будучи в обоих случаях подавленной этническим грузом со стороны инорасовых элементов и последствиями предшествующих процессов биологического и культурного вырождения.