Я вышел из парадной и увидел подъезжающий милицейский "Бобик", он
затормозил у поворота и из него вышел капитан Гор. Среднего роста,
стройный, по военному подтянутый, он был одет не по форме - синие
вельветовые брюки и светлая рубаха с коротким рукавом. Я подошёл к нему
и пожал протянутую руку:
- Веди, командир, рассказывай что за дело...
Мы шли по набережной и капитан откровенно нёс полную чепуху. Он
то ли ждал чего-то; знака, сигнала или нужного момента, а может быть он
просто боялся? - хотя навряд ли. Такие ушлые ребята как этот Гор ничего не
страшились, и я решил подтолкнуть его к откровенному разговору. Мы
подходили к небольшой площадке нависавшей над берегом, с неё вниз вели
две лесенки. Спустившись в низ, мы зашли в небольшую нишу, отделанную
бетоном. Точно такая же была по другую сторону площадки, а внизу, у самой
кромки воды, ровная, песчаная полоса пляжа. Ещё месяц назад здесь бурлил
народ из отдыхающих, в береговых нишах стояли палатки со снедью и
напитками, играла музыка.
Сейчас же всё было тихо и пустынно. Четыре грибка, с круглыми
столиками вокруг ножки, сиротливо стояли в нише и мы пристроились у
одного из них. Река было не очень широкой, и на другом берегу виднелись
причальные мостки с лодками, катамаранами и парой катеров с каютами. Мы
облокотились о крохотный столик и смотрели друг на друга. Гор вдруг
изменился - из добряка милиционера, из обаяшки дяди Стёпы, он
превратился в жёсткого, расчётливого убийцу. Глаза его стали пустыми, а
рот искривился в ухмылке:
- Я давно хотел тебя спросить, ещё месяц назад, да сначала не
получилось, а после времени не было.
- Так спрашивай. Теперь мы здесь, время есть и нам никто не
помешает, - с беззаботной открытостью предложил я.
- Спрошу-спрошу, главный вопрос чуть позже, хотя я и знаю на него
ответ. Для начала ты мне скажи, где документ?
- Какой документ, - искренне удивился я и Гор на мгновенье
сконфузился, а затем продолжил:
- Ты знаешь какой, удостоверение Розенкрейцера.
В груди у меня ёкнуло, будто скрутили тугой узел и я с трудом
выдохнул:
- Значит ты с ними?
- С ними, с ними, чего ты удивляешься? - признался капитан и вытер
ладонью лоб. - Ведь вы всё знаете и зачем-то скрываете важную
информацию, а зачем, вам что жалко, почему вы не хотите поделиться?
Я перестал понимать нить разговора и стал подозревать, что и сам Гор
заблуждается в своих умозаключениях, но он продолжал гнуть свою линию:
- Ведь вы сразу меня вычислили, как только увидели, и наблюдали -
сдам я этих клоунов, Жука со Шпалой, или спущу всё на тормозах, позволю
им уйти, ведь так?
- Послушайте, вы говорили про главный вопрос, давай перейдём сразу
к сути, так сказать к основной сущности нашей беседы?
Капитан обхватил голову руками, и с силы провёл ладонями по лицу,
словно снимая с себя маску, покрутил головой разминая шею.
- Хорошо, будем откровенны! я знаю кто вы такой... я знаю что вы...
Губы милиционера продолжали шевелиться, но протяжный гудок
катера заглушил его слова, и выстрел. Он упал на бетонный пол, и из-под его
головы потекла струйка крови. Он лежал на боку, словно устал и прилёг
отдохнуть, а взгляд его пустых глаз уставился в темнеющее небо.
События, произошедшие со мной месяц назад, словно выжгли во мне
способность удивляться и пугаться. И когда капитан упал, застреленный у
меня на глазах, я даже не шелохнулся. Не то что бы я был таким
бесстрашным, просто дёргаться не имело смысла. Если я на прицеле у
снайпера, падать и бежать было бесполезно. И я ждал выстрела, я считал до
десяти и был уверен что если мне дадут досчитать, то выстрела не будет, и
когда губы мои пробормотали "десять", я неспешно покинул нишу и
поднявшись по лесенки зашёл за спасительный парапет.
Редкие прохожие гуляли по набережной; вот мамочка с ребятнёй, вот
пробежал трусцой бегун в лёгкой штормовке, в глубине парка пожилая пара
играла с толстеньким пёсиком в мяч, а перед моими глазами стоит лицо
убитого Гора. Да, пронзительный гудок не дал мне расслышать его
последние слова, но по губам можно было понять: - "...я знаю что вы
эскулап..." - Что ещё он хотел сказать, он знает что я доктор Бум?
Солнце почти опустилось до горизонта, и даль окрасилась оранжевым с
красным, а я смотрел за окоем и видел бесконечные пески, белое небо и
крохотную точку в вышине - крылатого вестника судьбы.
КОНЕЦ