— Я верю тебе, — произнес он негромко.
— Спасибо, — прошелестела Маша.
Второй раз через забор лезть было проще. Принявший ее Светислав, отпустил на землю на сразу, а когда все же поставил, произнес с удальством:
— Ежели останешься, посватаюсь к тебе!
Маша, не ожидавшая этих слов, вытаращила глаза, а Светозар, проходя мимо, отвесил брату увесистый подзатыльник.
— Иди уж, жених!
Светислав нисколько не обиделся на братову затрещину, почесал затылок и зашагал вперед.
В терем вернулись без приключений. Парни знали, как пройти незамеченными, и провели девушек до горницы. Уже светало. Где-то на дворе оглушительно заорал петух, напоминая, что не всем положено спать в это время, а пора вставать и исполнять ежедневную работу. Ката и Маша упали в кровать. Ката уснула тут же, а Маша долго лежала и размышляла о том, что же она делает не так. Мысль, что она съехала с ума и сейчас либо спит, либо в коме, тоже ее посещала, но от этой версии Маша старательно отмахивалась. Верить во временную дыру ей нравилось больше. Тем более, в большинстве ей попадались люди добрые, если не считать тех, что заперли ее в подвале, и похотливого Доброжира, от которого так удачно избавился мальчишка Магнус. Сегодня шел четвертый день, как она вывалилась в этом странном месте. Хорошо, если и здесь и там, в двадцать первом веке, время шло параллельно. Родители еще две недели будут на отдыхе, и у нее есть время появиться дома, не пугая родных отсутствием. Времени здесь никто не наблюдал, и сутки Маша отмеряла очередной прошедшей ночью.
Вот опять закукарекал петух, за массивной дверью кто-то заходил, зашаркал. Надо поспать хоть чуть-чуть, а то скоро вставать…
Проснулась она одна. Было слышно, что снаружи кипит жизнь. Маша сползла с постели, одернула длинную рубаху и подошла к зеркалу. Наклонившись, она долго рассматривала лицо в искаженной поверхности полированного металла. Синяк, который еще вчера выглядел ужасно, сегодня пожелтел и, в целом, уже не выглядел отталкивающе. Оказывается, древняя медицина тоже чего-то стоит. Маша вспомнила, как ей прикладывали какие-то примочки, листья и травы, потом нянюшка, та самая, которая бдительно следила за окружением воспитанницы, принесла огромную подкову, и протянула Маше, безостановочно бубня про бесстыжих девок, которых не пойми где таскали. Маша аккуратно приложила подкову, надеясь, что ее не сняли только что с копыта какой-нибудь лошади.
Дверь открылась, вошла нянюшка, а с ней две девки. Одна несла большой веник, а другая стопку каких-то тканей, скатертей или простыней.
— Проснулась, бесстыдница, — совершенно не скрывая неприязни, привычно забубнила нянюшка, — другие до свету встали, помолились да делом занялись, а эта, лентяйка, спит до обеда!
Нянюшка начала шумно подгонять девок, чтобы веселее убирались. Маша постаралась быстро одеться, и, чтобы не мешать, вышла из светелки. В коридорах она уже ориентировалась неплохо, и пошла туда, где, как помнила, был выход на улицу. Встречные люди не шугались ее, хотя и смотрели с любопытством. Маша вышла на крыльцо, осмотрелась. Если бы она не знала, что это- княжеские палаты, то подумала бы, что обычный двор. Люди занимались делом — расчесывали и натирали коней, невдалеке, в небольшом помещении, суетились женщины, что-то покрикивали друг другу, потом с десяток баб вышли и гуськом двинулись в дальние ворота, неся в руках корзины с бельем, не иначе пошли стирать. Маша посочувствовала им и порадовалась за себя. Еще дальше, за углом, был хозяйственный двор. Именно там обитался голосистый петух со своим семейством, а по соседству хрюкали свиньи, блеяли козы и протяжно мычали коровы. А еще дальше… Там, за высоким забором, на улице кипела жизнь. За все эти дни Маше так и не удалось рассмотреть, как живут новгородцы. Она перемещалась по улице в основном ночью.
Повернув за угол, Маша столкнулась с кучкой девушек. Девушки увидели, узнали, поклонились. Маша ответила тем же. По внешнему виду было понятно, что не крестьянки. Но и не знатные. Скорее всего, какая-то обслуга. Девушки были относительно принаряжены и веселы, отчего Маша решила, что и эти куда-то собрались. Одна из них, явный лидер, покосилась на Машу, и одна из всех проигнорировала Машино приветствие. Маша узнала ее, это была та, которая сидела на противоположном конце скамьи, когда мужик-силач поднимал их. Девчонка была молода, от силы лет четырнадцать, но выглядела очень уверенной в себе.