Она услышала шорох и испуганно сжалась. Здесь можно ожидать чего угодно, в том числе огромных плотоядных крыс, которые обгрызут ее, не дожидаясь княжеского суда. И ведь темно, ни черта не видно! Маша подняла руку и помахала перед глазами. Нет, все же немножко видно. Шорох шел от двери. Маша сняла один лапоть, зажала его в руке, готовая врезать, как только заметит шевеление, и подобралась к двери. Шуршание продолжалось, а вместе с ним Маша услышала напряженное сопение. Она совсем близко подошла к двери и увидела, как под створкой, у самого пола, орудуют маленькие пальчики. Мал!
Мальчишка настойчиво ковырял землю, наконец, когда его кисть хорошо проходила, просунул в дыру что-то маленькое.
— Мал, это ты? — шепотом спросила Маша.
— Я тебе хлеба принес, — так же шепотом ответил мальчуган.
— Спасибо! — Маша пошарила у двери и подняла кусочек черного, в земле и пыли, хлеба.
— Я не верю, что ты злодейка! — прошептал снова Мал, — я чувствую, когда люди плохие. А ты не плохая.
— Мал, — Машино сердце затрепетало от возродившейся надежды, — открой дверь!
— Нельзя! — было слышно, что парнишка испугался просьбы, — узнают, меня выпорют!
— Никто не узнает! — уверяла его Маша, — ну открой! Только тихо!
Она с замиранием сердца ждала, но мальчишка все не решался. Но и не уходил.
— Мал, — прошептала Маша, — хочешь я тебе тайну расскажу?
— Хочу! — он пододвинулся к самой двери, чтобы лучше слышать.
— Я — колдунья, понимаешь? Но добрая! Прилетела к вам из другого мира, чтобы посмотреть, как вы живете.
— Правда что ли? — протянул Мал заворожено, — а почему ты тогда не наколдуешь, чтобы стены развалились? Почему огнем не сожжешь?
— А я не могу злые дела делать, даже если окажусь в беде. Мне просто надо вернуться туда, где я перейду в свой мир.
Ты правда колдунья? — переспросил ребенок.
— Правда, правда! Открой дверь, а?
Мал еще посопел немного, и вдруг Маша с радостью услышала, как двигается щеколда-заслонка. Мальчишка был слишком низкорослым, чтобы нормально ухватиться, и он сдвигал палку сантиметр за сантиметром, то и дело оглядываясь. Маше казалось, что он создает такой шум, что сейчас сюда сбегутся все, кто спит в соседних помещениях.
Прошло минут десять. Мал с упорством двигал и двигал засов, наконец он сделал последний рывок и дверь отошла. Маша, до этого топтавшаяся в волнении, с тихим восторгом подхватила ребенка на руки и поцеловала в чумазую щеку. Ребенок от неожиданности замер, а потом вдруг обхватил ее за шею и прижался так крепко, что стало тяжело дышать.
— Спасибо, тебе, мой хороший! — Маша погладила щуплого спасителя по спинке и поставила на пол, — мне пора идти. Да и ты беги, чтобы никто не заметил нас вместе! Мальчишка кивнул и исчез в темноте коридоров.
Маша закрыла дверь подклета, задвинула засов, сняла и бросила в угол ненужные, по своему размеру, лапти, и на цыпочках двинулась туда, где, по ее предположению, был выход. Она помнила дорогу, по которой Мал провожал ее в отхожее место. Выйдя на улицу, Маша радостно вдохнула воздух и пошла вокруг дома, и вдруг, в двух шагах от нее, тихо возник огромный черный пес. Он не лаял, но и не вилял хвостом, а смотрел напряженно.
— Собачка, — испуганно заблеяла Маша, чтобы хоть что-то сказать, — хорошая собачка! Умная собачка! Иди спи, чего ты вылез? Фу, говорю тебе! Место! Иди спать!
Пес скорее всего ее прекрасно понимал, но он был на службе, поэтому приблизился и слегка потянулся носом, пытаясь понять, что за человек тут ходит в ночи. Маша помнила откуда-то, что нельзя показывать страх. Она протянула псу развернутую ладонь и даже немного зажмурилась, представляя, как хрустит ее рука в губах страшного зверя. Однако, пес не проявлял агрессии.
Маша начала тихонько двигаться к изгороди, и тут пес взял ее зубами за подол. Естественно, импровизированная юбка начала падать, и Маша схватилась за нее двумя руками. Пес пошел, не выпуская ткани, Маше деваться было некуда, и она семенила за ним. Так они перешли весь двор. Оглядываясь, Маша увидела, что в разных концах двора еще сидели собаки, но они были на цепях. Похоже, этот был главным. Черный пес довел ее до ворот и отпустил юбку. Маша не верила, что ее просто проводили, и стояла столбом, опасаясь резких движений. Тогда пес ткнулся носом ей в коленку. Маша взялась за ворота и с трудом отодвинула тяжелую створку. Пес смотрел на нее. Тут она почувствовала что-то в руке, и вспомнила, что до сих пор держит в кулаке хлеб, принесенный Малом. Она протянула собаке смятый кусок, тот понюхал, обнажил огромные зубищи и легонько взял хлеб с ладони.