Теперь я была спокойна за Астра и Мелькора. Ирис проследит, чтобы их пробуждение никого не напугало из людей, да и им будет приятно познакомиться с моей коллегой, в этом я была уверена.
Мои вещи в комнате, которую я занимала эти четыре дня, я собрала быстро. На кровати лежал мой собранный пузатый рюкзак. А рядом – Лезвие Слуги. Я не решилась его присвоить себе без спроса. Ведь оно принадлежало этому дому, а значит – Неверри. Оставить его здесь – означает больше никогда не увидеть Скитальца. Я так не могла поступить с тем, кто спас мне жизнь и не один раз. Поэтому я не колебалась, когда взяла этот волшебный нож, аналог загадочной лампы с добрым джинном, и пошла с ним к Неверри.
Меня кольнуло опасение – вдруг они не разрешат? Всё-таки нож выглядит старинной семейной реликвией, а значит очень дорогой антикварной вещью. Икабод может сказать, что хотел бы этот нож оценить у антиквара, что он стоит слишком дорого. Элеоноре вообще могло не понравиться, что я пытаюсь его попросить. Милена, возможно, скажет, что не хотела бы, чтобы вещи из её родного дома выносились куда-то за его пределы.
Поэтому я будучи немного напряжённой вернулась в гостиную. Обед уже почти закончился, Элеонора и Милена угощали чаем. По Айре я поняла, что она уже откровенно спешила и на чай мы с ней точно не останемся. Зато Ирис рассчитывала на долгое плодотворное чаепитие до глубокого вечера.
– Пожалуйста, выпейте с нами чаю, – Элеонора почти умоляла. – Мы так как следует и не поблагодарили девочку. Она совершила чудо.
– Боюсь, на чай остаться мы не можем, – Айра выразила большое сожаление. – Дорога дальняя предстоит.
– Боюсь, я не заслуживаю такой высокой оценки. Я не бог, не всесильная. Я выполняла свою работу, мне нужно было только осмотреть усадьбу, понять, куда делись хозяева, и всё, – мне стало неловко, что Элеонора так меня превозносит.
– А я считаю, что заслуживаешь, – возразил Икабод. – Ты сделала то, что не под силу было никому из нашего рода. В одной книге написано, что снять проклятье с семьи может в том числе тот, кто не из этой семьи и у кого тоже есть родовое проклятье. Так он искупает своё родовое проклятье, снимая чужое, да. Я не утверждаю, что у тебя есть родовое проклятье, Клотильда, но я уверен, что твоя и наша семья теперь навсегда связаны узами дружбы и взаимопомощи. В трудный час ты всегда можешь на нас рассчитывать.
Икабод, Элеонора и Милена обняли нас на прощание. Я настолько была обескуражена словами Икабода про "обмен семейными проклятьями" и его предложение дружить семьями, что почти забыла о ноже. Мы с Айрой уже выходили, получилось, что я всё-таки крала этот нож! Как горгульи-воры Мелькор и Астр.
Нас провожал дядя Икабод. Милена и Элеонора оставались с Ирис в гостиной, они хотели помахать нам из окна. Айра уже пошла к машине. Машина стояла совсем рядом – дорогу, должно быть, расчистили от завалов-буреломов.
– Господин Неверри, – обратилась я к пожилому художнику.
– Дядя Икабод, зови меня дядя Икабод, – попросил он.
– Хорошо, дядя Икабод. Я очень прошу прощенья, что так вышло. Вот этот нож… я могу его взять?
Я замерла. Сейчас он точно начнёт ругаться. Некрасиво получилось – я поставила его перед фактом, что уношу вещь из Лесного Сердца. Дядя Икабод рассеянно посмотрел на клинок с изогнутым лезвием в моей руке, и произнёс:
– Он твой, Клотильда. Я ничего не знаю об этом ноже, никогда не видел его. Должно быть, ты завоевала его как трофей в бою. Ты могла бы даже не спрашивать.
– Я не могла не спрашивать, – выдохнула я с облегчением.
– Ты могла бы попросить что-нибудь ещё, и ещё можешь попросить, в любой момент! – Икабод внимательно и по-отечески посмотрел на меня.
– Я взяла из Лесного Сердца всё, что нужно. Я желаю вам, дядя Икабод, продолжать творить. Ваши картины удивительные, настоящее чудо.
– Я и не думал останавливаться! Хоть Элеонора и ворчит, что то, что я рисую, возможно, послужило причиной всех этих кошмаров, но мною теперь словно ведёт рука бога, и эта рука говорит мне, направляет, повелевает – чтобы я рисовал. Я сию минуту, сейчас же начну писать новую картину. Я напишу портрет Тёмного Человека. Потому что я виноват перед ним. Он пытался предупредить меня как умел, я же считал, что он пытался погубить меня и мою семью.
Я грустно улыбнулась. Скиталец сказал, что надо найти того, кто напишет книгу о Шаксе. И вот, тот, кто напишет картину о Шаксе, уже найден. Мы крепко пожали друг другу руки на прощанье, и я пошла к машине Айры. Она уже вовсю мне бибикала.
Лезвие Слуги (вместо эпилога)
Когда мы приехали домой, в шумный Укосмо, я себя почувствовала вернувшейся с другой планеты. С каждым мгновением, пока я была дома, флёр таинственности Лесного Сердца отходил на задний план. Время там застыло в начале прошлого века, некоторые комнаты, предметы мебели и обстановка интерьера напоминали музей. А все те жуткие твари, лярвы, бесы, ожившие мертвецы, медузы, манекены, Летучие Гончие, Шестилапые, черви, демоны-жуки казались эфемерными персонажами кошмаров.