– Кого ты обманываешь? Чего ты хочешь?
– Рому, – кивнула Анна и хихикнула.
– Я не буду тебя уговаривать мне помогать. Я привыкла работать одна, мне так удобнее. Но я всё равно доверяю тебе.
– Не-не-не, погоди, чёрт тебя дери, одна ты работать не будешь! – передумала вдруг Анна Бони. – Если предстоит такая буча, как надирание задницы Дагону, я только за! В первых рядах, на абордаж! Да ещё я сама тебя поведу, дитя! Да, ты салага, пороховая обезьяна распоследняя по сравнению со мной, с моим опытом! Поэтому будешь слушаться меня как миленькая, детка. Ты просила, чтоб я тебе рассказала о себе. Что ж. Я расскажу. Да, я читала легенды о себе, книги. Там не всё правда. Там мой образ сильно идеализирован. Я тебе уже говорила, какая я мразь и стерва.
Анна заметно взбодрилась. Она села верхом на стул и принялась поверять мне свою историю, как заправской подружке:
– Я родилась и выросла в ужасной семье. Знаешь поговорку – ничто так не ломает человека, как не те люди, среди которых он варится?
– Ничто так не гасит человека, как окружение не тех людей, – напомнила я.
– Да, точно. Но я была бунтарём. Ты, наверное, догадалась. Я сбежала из дому с этим простофилей Ямисом. Сказала, что буду выдавать себя за его сестру, возьму его фамилию, чтоб скрыться – моя прежняя фамилия Комрак была более чем известна. Отец и дядья – торгаши, фирмачи, о которых гуляет слава на семь морей, понятно тебе? Мне нужна была анонимность. А этот придурок Ямис вообразил, что я теперь доступна, что я его типа, понимаешь, трофей! До него не сразу дошло, что это он – мой трофей. Он стал выдавать меня не за сестру, а за жену. Пустил потом слух, что мы с ним обручились. Какая романтичная муть, не находишь! Я с детства знала, что мне не нужны никакие мужья. Только оружие. Только драка. Только сабля. В легендах, которые ты читала, меня представляют как элитную портовую шлюху последнего пошиба. Не упади сейчас в обморок, деточка, но я до сих пор девица. Да, даже после смерти я девица, так-то! Целомудреннее меня только святые, да и то не все!
– Охотно верю. Ведь ты была бунтарём. Это заметно, – улыбнулась я.
– Нет, ты не веришь мне. И правильно делаешь. У людишек слишком примитивные представления об отношениях полов, об удовлетворении половых потребностей. Дескать, на корабле сто мужиков и одна баба – как она может быть девицей. Да, может, если это – Анна Бони! Ха! И Мария, конечно же. Мария тоже была девицей. Мы… не эти, как их там называют… которые приверженцы однополой любви. У Жака Соуриса была любовница. У него было до черта любовниц, среди них выделялась главная. Он прятал её от экипажа в своей каюте и с ней забавлялся. Только мы с Марией знавали…
Да, детка, были времена, были нравы! Когда я жила при папаше, меня атаковали гувернантки. Вышивание, шитьё, танцы, книксены, рояль… Фу-у-у-у! Ну… гхм. За рояль хоть спасибо, – Анна постучала по крышке пианино. – Отдушина. Люблю хорошую музыку! То, что тут слушала по поздним вечерам Элеонора Неверри – такой шлак! Она любила то, что вы называете теперь попсой. Видимо, старуха воображала себя молодой да ранней, – Анна присвистнула, хрюкнула и хихикнула.
– Я рассчитываю спасти её, увидеть живой. Чтобы у неё была снова возможность слушать попсу, – сухо ответила я, глядя на Анну.
Она уловила, что я не совсем серьёзно на неё обиделась за бестактность, снова хрюкнула-хмыкнула, и продолжила:
– Меня больше интересовал сабельный бой. Милый мой родной ближний абордажный бой, о да! Первое убийство я совершила, когда мне было восемь лет. Я забралась на ранчо к соседям, пока мой отец уезжал, а гувернантка забавлялась с конюхом на сеновале. У соседей гостил заезжий маркиз-гастролёр. Нечистый на руку, да, и распоследний подонок. Я зарезала его, как увидела, что он вытворяет, а потом стибрила саблю. Все думали на индейцев. Никто не подумал на меня.
– А что он вытворял? – мне стало любопытно.
– О, тебе лучше этого не знать! Ладно. Пытался обесчестить дочь соседей. Ей было четырнадцать. Мне восемь. Мы дружили, да. Наверное, поэтому я кинулась её спасать. Я совершила добрый, бескорыстный поступок. Зарезала насильника. Пока девица была в обмороке. Он ведь ударил её, чтоб она не сопротивлялась – тут я его и почикала.
Саблю я спрятала в надёжном месте, стала искать того, кто бы меня научил ею владеть. Искала два года. В десять лет я повстречала учителя фехтования. Он мне раскрыл окно в большой мир. Многому он меня научил. Жак… он похож на него чем-то. Спустя четыре года, когда мне стало четырнадцать, я узнала, что моего учителя зарезали на дуэли. Сделал это человек, за которого отец пытался выдать меня замуж. Я махнула за бугор, спуталась с Ямисом.