Колесничук с большим трудом сдерживался, чтобы не дать в ухо этому бывшему управдому-грабителю.
- Слушайте, Моченых, откуда у вас ленинградское трико? - сурово спросил Колесничук.
- Вы сами понимаете... - быстро зашептал Моченых, глотая слова. - Во время эвакуации. Со склада Укртекстильторга... Я его все время держал под прилавком, дожидаясь настоящей цены... А теперь, вы видите, я горю... Вы меня не знаете, а я вас знаю. Вы работали при большевиках бухгалтером в Чаеуправлении... Возьмите товар за полцены, не дайте человеку сесть в тюрьму! Помогите коллеге по торговле... Пятьдесят марок метр...
Никогда еще Колесничук не испытывал такой ненависти и такого унижения. Бывший нэпман, ворюга-управдом, подонок в пропотевшей полотняной фуражке смеет требовать от него сочувствия и помощи, называет его коллегой по торговле... Нет, это уж слишком! Еще немного - и массивный Колесничук развернулся бы и в самом деле превратил бы своего "коллегу по торговле" в мокрое место.
Но вдруг ему пришла в голову блестящая мысль - отыграться одним ударом: сбыть бронзовые векселя и приобрести товар - другими словами, сделать то же самое, что с ним сделал Ионел Миря. Колесничук понимал, что он собирается сделать подлость, но он не испытывал угрызений совести. Напротив, он радовался. У него даже дух захватило от этой яростной, мстительной радости.
- Беру! - сказал он решительно. - Сделано! - и хлопнул ладонью по конторке. - Двадцать пять процентов наличными, остальное - векселями. Товар - франко комиссионный магазин "Жоржъ", доставка ваша.
И, не дав открыть рот ошеломленному Моченых, Колесничук вытащил из конторки бронзовые векселя и стал махать ими перед его носом. Дух господина Пржевенецкого с непостижимой быстротой вселился в Колесничука.
- Превосходные векселя, мсьё! Те же деньги. Вы не пожалеете, если возьмете их, - говорил Колесничук, чувствуя прилив неотразимого коммерческого красноречия. - Что может быть надежнее векселей фирмы "Мефодий Мунтяну и сыновья", Бухарест, Берлин, Вена, Анкара. Монтевидео, телеграфный адрес - "Мунтяну-текстиль"! Вы их можете учесть в любой момент в любом банке Средней Европы и Южной Америки. Может быть, вы думаете, что это бронза? О нет, мсьё! Комиссионный магазин "Жоржъ" достаточно известная фирма. Я вам предлагаю эти векселя, мсьё, исключительно потому, что у меня в данный момент нету свободной наличности. Сегодня же вы, мсьё, учтете эти векселя в отделении Румынского государственного банка, получите наличными деньгами и тем самым сохраните себе свободу, столь драгоценную для каждого интеллигентного человека. А если вам не угодно, мсьё, то как угодно. Я не настаиваю. Тюрьма или свобода! Лично я, мсьё, на вашем месте выбрал бы свободу.
Несчастный Моченых был совершенно оглушен потоком этого красноречия. Он смотрел на разошедшегося Колесничука испуганными, неподвижными глазами кролика. Он быстро согласился. Вероятно, с ним происходило нечто подобное тому, что было с самим Колесничуком, когда негодяй Ионел Миря всучивал ему бронзовые векселя.
Как лунатик, Моченых отправился на Молдаванку за товаром и вскоре привез на ручной тележке две штуки ленинградского трико в бумажной фабричной упаковке - в том самом виде, в каком это трико было в свое время похищено со склада. Колесничук отсчитал ему триста двадцать новеньких оккупационных марок и затем вручил векселя "Мефодий Мунтяну и сыновья", сделав на них, по совету Моченых, предварительно передаточную надпись - "Георгий Колесничук".
Моченых торопливо схватил векселя, с алчностью сунул их куда-то во внутренний карман засаленной тужурки и долго с благодарностью качал руку Колесничука, как насос, обеими руками - потными, дрожащими, пахнущими луком и жареной рыбой.
Как только Моченых, продолжая кланяться и приподнимать пропотевшую фуражку, выскочил из магазина, Колесничук перестал сдерживаться и предался самому необузданному веселью. Он злорадно потирал руки и, раздувая усы, как запорожец, хохотал, падая головой на конторку. Это был миг величайшего его торжества, полного триумфа. Однако он напрасно торжествовал. Судьба готовила ему страшный удар, который обрушился на него неожиданно и беспощадно.
Не прошло и двух дней, как в магазин вошел Ионел Миря. Колесничук не поверил своим глазам. Ему показалось, что он спит. Но, к несчастью, он не спал. Перед ним находился настоящий, вполне реальный, живой Ионел Миря. Он стоял перед конторкой Колесничука, сверкая всеми своими брильянтами, в шляпе канотье, с желтым портфелем под мышкой.
- А! Домнуле Миря! - с ядовитой иронией воскликнул Колесничук. - Рад вас видеть. Как поживаете? Буны зиуа, - прибавил он по-румынски, что означало "здравствуйте".
Однако домнуле Миря пропустил это приветствие мимо ушей, как будто она совершенно не относилось к нему. Он вынул из портфеля визитную карточку и сухо протянул ее Колесничуку. На карточке было напечатано по-русски: "Мирча Флореску, юрист".
- Кто Мирча Флореску? - почти крякнул Колесничук, и вдруг предчувствие какой-то непонятной, но неотвратимой беды закралось в его душу.
Ионел Миря корректно приподнял капотье.
- Я Мирча Флореску, юрист, к вашим услугам, - сказал он официальным тоном и, приоткрыв глаза, вдруг выпустил на Колесничука два ослепительных брильянтовых пучка.
- Слушайте, что вы мне морочите голову! - пробормотал Колесничук. - Я же отлично знаю, что вы Ионел Миря...
Ионел Миря строго нахмурил свои черные широкие брови с железной проседью, и золотой зуб грозно блеснул у него во рту.
- Вы это можете доказать на суде? - сухо спросил он.
Колесничук даже ахнул от возмущения.
- Слушайте... слушайте... - бормотал он, не находя слов и медленно покрываясь краской бессильного гнева. - Слушайте, домнуле, вы просто жулик... Вы арап... Вы... вы... - Наконец он вспомнил настоящее слово: - Вы экскрок, вот вы кто! Экскрок! Самый настоящий экскрок! - с горьким наслаждением тонким голосом выкрикивал Колесничук это зловещее, трескучее слово.
- Но! - высокомерно заметил Ионел Миря, поднимая указательный палец, сверкнувший брильянтом. - Прошу вас, домнуле Колесничук, выбирать выражения. Здесь не Советская власть, а земля его величества румынского короля Михая Транснистрия, и, если вам угодно, я позову полицаюл.
Меньше всего хотел Колесничук впутывать в это дело "полицаюла".