Болотная тигровая пиявка. Пятидесятый уровень.
Мне кажется, что нужно уносить ноги!
Я дала мысленно команду Ауди тихо отступать. Мы дугой стали обходить этого монстра. Пиявка стояла столбиком и была повернута присоской в другую сторону от меня. Ее тело двигалось и, казалось, словно по его поверхности проходят волны, снизу вверх.
Мы отошли на несколько шагов, я не спускала с пиявки взгляда.
Треск!
Я замерла. Посмотрела вниз. Под моей ногой лежала сломанная сухая ветка.
Да что ж за…
Я посмотрела на тигровую пиявку. Волны по ее шкурке прекратились, и она медленно повернулась в мою сторону.
О, оу-у-у…
Бежать или встретить бой?
Огромная пиявка резко опустилась на землю и встала дугой. Другой ее конец поднялся, она вновь стала столбиком, а потом вновь опустилась присоской на землю. Она быстро двигалась таким образом ко мне, словно акробат, прыгающий с ног на руки и обратно.
В общем, она все решила за меня.
— Ауди! Атака по моей команде! Смотри, не попадись ей в жевало!
— Ррра! — тут же встал он в боевую стойку и вздыбил шерсть на загривке.
Пиявка почти добралась до нас.
— Наволе сэнта! — пучок света вырвался из моих вытянутых рук с посохом и ударил по плотной темной коже пиявки. А та лишь дернулась, словно отмахнулась от назойливого комара и поползла дальше. Я выпускала магические удары светом один за другим, но, судя по ее поведению, это было бесполезно.
Пока она не накрыла меня своей пастью, мне нужно было срочно что-то придумать!
За несколько метров, до встречи с пиявкой, я произнесла удерживающее заклинание и продолжала наносить удары светом:
— Корнэлиус бешин кусанта! Наволе сэнта!
Толстую тушку полосатой пиявки по центру обхватили лианы дикого фикуса, удерживая ее на месте, а шипы только царапали плотную кожу монстра, оставляя светлые неглубокие бороздки.
— Ауди, фас! Наволе сэнта! Сбоку, Ауди! Уходи от присосок! Наволе сэнта! Наволе сэнта!
Питомец пытался укусить пиявку, но ему было сложно ухватиться за ее плотную шкуру, поэтому он разъяренно наносил удары лапами. А я старалась не думать о том, что это бесполезно, и волк просто чешет ее липкую тушку.
Бой с этой тигровой пиявкой, которая видимо среди этих пиявок была королевой, довольно затянулся. Я чувствовала, что мои силы на исходе и ничего другого не могла сделать или придумать. В моем запасе магических заклинаний не было большого разнообразия. А соклане, заметив мои способности к магии других стихий, пытались учить меня, каждый своим заклинаниями, но все, что у меня получалось — это сделать тряпку влажной и зажечь свечу. Использовать это начинающее мастерство в борьбе с огромной пятидесяти уровневой пиявкой было бы глупо.
А дальше я чуть не застонала в голос и даже перестала кастовать свои заклинания. До того, как должно было кончиться удерживающее заклинание, пиявка стала освобождаться от фикусовых пут. Она с одной стороны стала уменьшаться в размерах, становиться тоньше, а с другой стороны от лиан, наоборот, начала раздуваться. Таким образом, пиявка выползла из-под удерживающих ее лиан, вновь стала по всей длине одинаковой и, опираясь то на одну, то на другую присоску, отскочила в сторону.
За мгновение до того, как тигровая пиявка возвысилась над Ауди и хотела его смолотить, я отозвала его в виртуальный рюкзак. Монстр присоской ударился о пустую землю, смял все, вместе с кустами и, поднявшись, с непониманием покрутился в разные стороны. Я в это время произнесла кровоостанавливающее заклинание над глубокой царапиной на своем предплечье, полученной во время падения на сухие ветки. А рукой пыталась стереть следы от повреждения. Но это было бессмысленно. Пиявка уже учуяла запах моей крови и целенаправленно двигалась на меня.
Глава 24
Уже темнело. А я все еще находилась в болотных дебрях и пыталась… Нет, не водяного себе найти или подружиться с кикиморой, а просто — выжить.
Я продолжала снова накидывать путы на огромную склизкую тушу болотной тигровой пиявки, но не успевала сделать и пары ударов, как она освобождалась и вновь двигалась в мою сторону.
Я уже стала понимать, что мой конец близок…
Настал момент, когда я уже сама дышала, как Ауди, до того, как спрятала его отсюда, чуть ли не высунув язык изо рта. Монстр двигался ко мне. Я откатилась от летящей на меня широкой зубастой и вонючей пасти-присоски в другую сторону, за секунду до того, как присоска шлепнулась об землю рядом со мной. А когда пиявка вновь подняла свою зубастую пасть, то под ней трава, мох и торфяная земля были будто вспаханы комбайном. Очень не хотелось бы попасть в эту мясорубку и выйти… Выйти из нее через другую присоску в непристойном виде.
И тут меня осенило… Торфяной грунт, торф. Торф — это горючее полезное ископаемое. Горючее! Он хорошо горит!
Я быстро осмотрелась вокруг и во время боя начала двигаться подальше от воды, в том направлении, где виднелись залежи сухого верхового торфа.
«Даже если мне суждено сейчас умереть, так пусть это будет ярко!» — последнее, о чем я подумала перед тем, как схватила под ногами сухой мох и, удерживая его в ладонях, произнесла заклинание огня, которому меня учил Фрикс, когда я пыталась зажечь свечу, как он.
— Фáэрэс кэбáкэрэн!
В моих руках появился маленький огонек, я подула на него, чтобы он лучше разгорелся и отскочила от пиявки. Когда огонь уже невозможно было держать в руках, я кинула его на сухую траву, под которой был торф. А потом вновь сделала кувырок от летящей на меня пиявки.
— Фаэрэс кэбакэрэн! — произнесла еще раз, но не брала в руки траву, а сразу проделала это на земле.
Я водила его за нос или что там у этого огромного червяка есть — двигалась по кругу и поджигала вокруг то, что быстро вспыхивало.
Мечта пиромана, ага…
Таким образом я сделала пять маленьких костров, а по центру за мной металась пиявка.
Но этого было недостаточно. Огонь слишком слаб, мне нужно выжить, пока он разгорится еще больше!
— Корнэ́лиус бéшин кусáнта! — опутала кровососину шипастыми лианами.
Но я понимала, что это ненадолго, поэтому стала импровизировать.
— Корнэлиус! Корнэлиус! — вокруг пиявки я стала выстраивать живую изгородь из ветвей фикуса.
— Корнэлиус бешин кусанта! — вновь удержание, которого хватало уже умелой пиявке на несколько секунд.
— Корнэлиус! Корнэлиус! Корнэлиус!
Я уже даже не пыталась нанести урон монстру с помощью заклинания удара светом. У меня был другой план.
— Корнэлиус бешин кусанта!
— Фáэрэс цы́ркуласми фóрия! — я впервые использовала заклинание одного из наставников школы целителей, когда он, решив впечатлить нас, вызвал в кабинете огонь, а после, заставил его танцевать, двигаясь вкруговую.
Огонь медленно пополз по ветвям живой изгороди. Я продолжала бегать вокруг нее и понимала, что чемпионкой по спринту мне никогда не стать.
— Фаэрэс цыркуласми фория! — крикнула громко.
Огонь вспыхнул ярче и побежал вкруговую по ветвям. Я отошла подальше. Бегать перестала. Склонилась и тяжело дышала, думая о том, как бы от бега не выплюнуть свои легкие. А потом заметила, что пиявка суется к огню, но тут же пятится назад. Жар становился все сильнее, а огненное кольцо выше. Сухой торф вспыхивал по направлению к монстру, суживая безопасную для него площадь.
— Фаэрэс цыркуласми фория! — крикнула я, вкладывая в заклинание всю свою злобу и остатки сил.
Огненный вихрь полностью окутал огромную тигровую пиявку, беспощадно пожирая ее плоть. Монстр крутился в разные стороны, издавал страшные громкие утробные звуки. Пиявка металась из стороны в сторону, но со всех сторон утыкалась лишь в пылающую преграду ветвей дикого фикуса.
Я стояла в стороне и завороженно смотрела на смертоносную стихию огня и не до конца верила в то, что все это создала я.