— Не впутывайте её в это, — предупреждаю я, вырывая руку из его хватки. Я тянусь к ней, но пальцы Бычьей Шеи, как когти зверя, впиваются в моё плечо, оттягивая назад. Он улыбается.
— Полагаю, твоя мать может послужить страховкой.
На шее выступает холодный пот, не смотря на жар восходящего солнца.
— Ей нужны лекарства, — цежу я сквозь стиснутые зубы.
— Ты доставишь мне Харлоу Райдера, мёртвого, и сможешь вернуть свою мать. А пока, я уверен, у нас есть всё, что ей нужно, — заканчивает он.
— Вы хотите, чтобы я убила Харлоу Райдера в обмен на мамину свободу?
— Всё верно. И даже не думай о том, чтобы обратиться к силовикам. Во-первых, они никогда не поверят тебе — девчонке из трейлерного парка. А во-вторых, — он наклоняется ближе ко мне, кривя губы в усмешке. — Ты понятия не имеешь, с кем связалась.
Угрозы и шантаж. Чисто и просто.
— Как и вы, — шиплю я.
Он смеётся, кадык подпрыгивает на толстой шее.
— Меня зовут Рэдклифф. Я полковник армии и глава правительственного подразделения. У меня такие связи, какие тебе и не снились. Фактически я владею этим городом.
— То есть тиран, по сути. Не удивлена.
Глаза Рэдклиффа сужаются, и он резко дёргается ко мне. Не успеваю я защититься, как он хватает меня за волосы и оттягивает голову назад. Я слышу, как мама хнычет, глядя на нас. Шею пронзает боль, но я не показываю это, не желая доставлять ему такое удовольствие.
— Разве ты не боишься, что с твоей дражайшей матушкой и сестрёнкой может что-то случиться? — вкрадчиво спрашивает он. Изо рта у него воняет луком или чесноком, не знаю, чем именно. Горло сжимается.
Рэдклифф дёргает мою голову в сторону. Тупая боль расползается от затылка и проникает в мозг. Я вдруг жалею, что не позволила Трею довезти меня домой. По крайней мере, у него был пистолет.
Я оглядываюсь на маму, которая всё ещё связана на заднем сидении. В её глазах я вижу все эти чувства — смятение, печаль и страх, — которые испытываю сама, но не могу показать. Я должна оставаться сильной ради неё и Эмили. И теперь маме придётся смотреть, как я заключаю сделку с настоящим дьяволом.
Я откашливаюсь и сжимаю руки.
— И как я должна это сделать?
Рэдклифф гаденько улыбается.
— Полагаю, будет справедливо Харлоу Райдеру умереть от того же, отчего и твой отец.
— Сердечный приступ?
— Яд. Он практически мгновенно останавливает сердце и имитирует сердечный приступ.
В голове всплывает образ. Мой отец, мёртвый, лежит на кухонном полу. Его кожа холодна, взгляд пуст. Он был убит.
Как я вообще могу думать об убийстве человека? Даже если на руках Харлоу кровь моего отца, не мне его судить. Я не хочу быть той, кто оборвёт его жизнь.
— Это нетрудное решение, Престон. Особенно, если хочешь, чтобы твоя мать вернулась домой целой и невредимой к тобе и твоей сестре. Не понимаю, почему ты не желаешь смерти Харлоу, после того что он сделал с твоим отцом.
Я не убийца. Совсем нет. Но я должна защитить свою семью.
Но опять же, почему я? Почему не кто-нибудь опытный? Военный, например?
Я знаю ответ, он лежит на поверхности: им нужен козёл отпущения. Козёл отпущения, который не выведет на них. Если что-то пойдёт не так, им нужен тот, кто возьмёт вину на себя. Тот, кто никак не связан с ними.
Но я же не убийца.
Тогда кто ты? Воришка? Лгунья? Разве твоя совесть чиста?
Это всего лишь один человек. Один человек, из-за которого в обществе раскол. Один человек, который забрал у меня всё, что я когда-либо знала и любила. Один человек, заслуживающий смерти.
Рэдклифф скрещивает руки на широкой груди.
— Ну что, Престон?
Я облизываю губы и пытаюсь проглотить ком в горле.
— Я сделаю это.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Дома я нахожу Эмили, всё ещё свернувшуюся калачиком во сне, не представляющую, что её мать забрали, пока она спала. Я не знаю, как Рэдклифф вошёл и вышел, не издав ни звука, но здесь нет никаких следов борьбы.
Я хожу туда-сюда по крошечной кухне, покусывая нижнюю губу и пытаясь придумать план. Когда солнце едва пробивается сквозь тонкие занавески, прибитые к окну, на кухню забредает Эмили. Она зевает и трёт глаза.
Тут же крепко прижимаю её к себе и вдыхаю аромат её клубничного шампуня. Она такая маленькая, хрупкая, что идеально умещается в моих объятьях, косточки выпирают из-под её хлопковой ночнушки.
Я цепляюсь за неё, потому что она — это всё, что у меня осталось. Если с ней что-нибудь случится…
— Я голодная, Си-Си. Сделаешь мне завтрак?