Мышцы моей шеи напрягаются, когда я вспоминаю след на щеке Нэша.
— Нэш получил свой шрам тогда же?
Трей кивает.
— Так вот о чём говорил Виктор у «Мегасферы».
Он снова кивает.
— Но теперь я изменился. Я был молод. Запутался. Пока отец был жив, я разделял его веру в «Грань», потому что он возлагал на неё столько надежд. А потом мне пришлось самому разбираться, во что же я верю.
— И теперь ты знаешь? Во что веришь?
— Я верю, что люди, которых мы спасаем, заслуживают защиты. Я верю, что Харлоу Райдер — эгоистичный ублюдок, которого волнуют одни деньги, и что ему плевать, кто при этом пострадает.
— Я тоже так думаю.
Трей улыбается, его свободная ладонь скользит вверх и вниз по моей руке, от плеча к запястью, вызывая мурашки.
— Мне нравятся твои бабочки, — говорит он, его дыхание щекочет меня. Во мне поднимается трепет, и я пододвигаюсь ещё ближе. Мои губы касаются его шеи, затем челюсти, но его колючая щетина заставляет меня поморщиться.
Трей тут же подносит руку к лицу и трёт подбородок.
— Прости, мне стоило побриться.
— Всё нормально, мне нравится.
— Правда? — в его голосе звучит удивление.
Я целую его и шепчу:
— Правда.
Трей целует меня до головокружения, пока у меня не перехватывает дыхание. И я прижимаюсь к нему бёдрами, он дышит тяжелее и сглатывает, наши сердца бьются друг напротив друга. Свободную руку он запускает в мои волосы, не давая мне отстраниться. Не то чтобы я хотела. Я чувствую восторг всеми фибрами души, каждым миллиметром тела.
Трей первым разрывает поцелуй, конечно же, поражая меня своим железным самоконтролем. Я задаюсь вопросом, связано ли это как-то с тем случаем в моей комнате, когда он был пьян. Боится ли он, что всё может зайти слишком далеко?
Я перекатываюсь на бок в сторону от него и скручиваюсь в клубок, на меня накатывает усталость. Подвинувшись ближе ко мне, он кладёт руку на мой живот, прижимаясь горячим телом к моей спине.
И в кои-то веки я чувствую себя в безопасности.
***
Мне хочется в туалет.
Не желая уходить от Трея, я пытаюсь терпеть, но мочевой пузырь не успокаивается. Со стоном я выскальзываю из-под его руки. В комнате кромешная тьма — видимо, фонарик Трея разрядился. Я на ощупь иду по его комнате, пока не нахожу свой фонарик и линк на столе. Когда я включаю его, на дальней стене возникает бледный круг света. Я влезаю в босоножки, убираю линк в карман и тихонько выхожу.
В коридоре темно и тихо. Мне кажется, сейчас где-то час или два ночи. К счастью, в ванной никого нет. Мне не нужно приседать за деревянной дверцей в надежде, что никто не увидит меня над унитазом. Я прежде не ходила в общественные туалеты, а теперь здесь, в лагере, это единственный доступный вариант.
Я оставляю фонарик на краю раковины и мою руки под тёплой водой. Я поднимаю глаза к зеркалу и хмурюсь на своё отражение. Мне не нравится то, что я вижу, и не знаю, что во мне могло привлечь Трея. Выключая воду, я рассматриваю себя, словно впервые. Отмечаю зелёные глаза, окаймлённые густыми ресницами, слишком маленький нос, из-за которого я похожа на зайца, когда морщусь, и мои губы выглядят так, словно я дуюсь на кого-то. Перевожу взгляд на волосы, на слегка торчащие уши — это стало заметнее с короткой стрижкой.
Раковину встряхивает, и мой фонарик падает на пол, оставляя меня в полной темноте.
Что за?..
Я наклоняюсь и пытаюсь на ощупь найти фонарик, надеясь, что мне удастся включить его вновь. Что-то гремит. Не успеваю я понять, что происходит, как всю ванную сотрясает и потолок сыпется на пол. Я вскрикиваю, когда огромный кусок плитки падает совсем рядом с моей головой. Страх сковывает моё горло, я пытаюсь подняться на ноги.
Опираясь ладонями на бетонные стены, я выбираюсь из уборной. Крики эхом доносятся по тёмному коридору, когда ещё что-то взрывается в лагере и встряска сбивает меня с ног. Мои уши звенят, перед глазами кружат звёзды. Я ползу к стене, которая помогает подняться и пойти дальше по коридору. Потолок обваливается вокруг меня, вопли не умолкают. Но звучат приглушённо, словно мои уши прикрыты тканью. Вокруг меня сверкают красные угольки, и первая мысль — какие они красивые и как хорошо, что они освещают тёмный коридор. Но потом до меня доходит, что с этих угольков начинается пламя, которое быстро вспыхивает со всех сторон.
Ещё один взрыв на расстоянии в тридцать метров отбрасывает меня назад, и я приземляюсь у одного из угольков. Моё тело вибрирует, голова болит, я просто лежу и смотрю, как пламя подбирается ко мне. Всполохи огня лижут моё лицо. Словно в замедленном действии я стону и откатываюсь от него. Кто-то с криком пробегает мимо меня, но я могу думать только о том, как добраться до комнаты Трея.