— А говорили, что Чума смертельно опасен. Что-то я этого не заметил. Что, признаюсь, печалит. Ведь настоящие легенды просто обязаны внушать неподдельное уважение в любых ситуациях!
— Может, обойдетесь без лирики и перейдете к делу? — пропустив этот бред мимо ушей, спросил я. А через долю секунды не удержался от кривой усмешки, заметив, что «оратор» изменился в лице и потянулся к правому уху: — Что, сообщили о проблемах с захватом моих телохранителей?
Как ни странно, лгать мне в глаза он не захотел:
— Да, они оказались слишком быстрыми и положили восьмерых. Но сюда уже не попадут…
— С чего это вдруг? — полюбопытствовал я, продолжая анализировать изменения в эмофонах присутствующих, ритма их дыхания, мелкой моторики и т. д.
— По вашему же приказу… — жизнерадостно хохотнул «стиляга», потянул театральную паузу и картинно посерьезнел: — Ведь в альтернативе я прострелю голову вашей слепой подружке… Хотя нет, не так: эту девушку я, пожалуй, оставлю на десерт. А начну с госпожи Ростовцевой, так как она значительно опаснее. Итак, у вас десять секунд на принятие решения!
Я неспешно потянулся к телефону, набрал Триггера, объяснил ситуацию и приказал не предпринимать никаких действий без моего приказа. Говорил, естественно, на русском, благодаря чему идентифицировал «переводчика», условным жестом подтвердившего предводителю правильность озвученного распоряжения.
— Вы сегодня на удивление покладисты! — продолжая играть сразу на три камеры мобильных телефонов, восхитился он. — А еще неплохо прячете страх. Впрочем, это неудивительно, ибо смешанные единоборства приучают держать лицо в самых неприятных ситуациях. В общем, я, можно сказать, в восторге!
Я пропустил мимо ушей и похвалу, не бившуюся с недавней насмешкой — убрал трубку в нагрудный карман, кстати, так и не сбросив звонок, и продолжил общение:
— Что дальше? Потребуете сто миллионов евро мелкими купюрами?
— Фу-у-у, это чрезвычайно пошло! — притворно обиделся он и решил, что пора поделиться «своими» планами: — Мне нужен свободный доступ в ваш самолет и абсолютное содействие госпожи Голиковой во всех вопро-…
— Лично вам? Не смешите! — презрительно поморщился я и перетянул на себя все внимание «ненастоящих фанатов»: — Такие пешки, как вы, обязаны быть скромнее. То есть, использовать местоимения во множественном числе. Чтобы не получить по ша-…
Начала движения Люды он не увидел — она вывернулась из его захвата, походя выхватив керамбиты, причем настолько легко и быстро, что в любое другое время я, наверное, потерял бы дар речи от восхищения. Но переход в боевой режим напрочь вышиб из сознания все лишние мысли, поэтому я включился в работу еще до того, как официантка, фиксировавшая Аль-Тани-старшего, обзавелась широченной «второй улыбкой» под подбородком с премиленькой ямочкой. Не задумывался и о выборе целей: стартовав с места, заметался в безумной последовательности перемещений, постоянно сбивающих врагам тоннельное зрение, и на первом же шаге всадил три пули в «террориста», ощущавшегося самым опасным. Зато после того, как раздробил ему плечи и правое колено, начал работать с края «своего фланга». То есть, в привычном стиле «порадовал» самого правого стрелка, только-только сообразившего, что я вдруг исчез из поля зрения, и изумленно округлившего глаза. А его соседа временно проигнорировал. Из-за того, что третье тело с этой же стороны стало доворачивать ствол в сторону Аньки, уже разделавшейся с пленительницами, и мне это очень не понравилось. Нет, придраться к Росянке при всем желании не смог бы даже самый пристрастный ценитель… хм… практической стрельбы: свернув шею первой «девушке», напарница прикрылась ее телом от большей части атакующих, и уделила самую толику внимания второй. А после того, как проломила ей переносицу, начала разгон для выхода на оперативный простор за новым «биологическим щитом». Но вояка, который мне не понравился, как-то просчитал это движение и готовился открыть стрельбу.
Вот я его и замочил. На всякий случай. На следующем шаге раздробил носком модного ботинка висок «переводчика», пытавшегося перевернуться на бок, чтобы выхватить из кобуры скрытого ношения что-то огнестрельное-преогнестрельное, и положил «временно проигнорированного». Да-да, тоже насмерть, так как этот шустрик, вооруженный Heckler Koch VP70, успел вытянуться в длинном прыжке и на лету тянул переводчик огня в положение для стрельбы в режиме по три выстрела!
В этот момент из фойе послышались сдвоенные хлопки, и я отрешенно отметил, что инициация здорово ускорила и Кречета с Триггером, ибо палили они, как из скорострельных пулеметов. Затем убил еще одного «подсадного», старательно изображавшего «настоящего фаната», поэтому подвывавшего от страха и в то же самое время мысленно звереющего от ненависти. А когда довернулся еще левее и увидел, как под ударами пуль, выпущенных из «Глока» Росянки, сотрясается последний дееспособный противник, плавно замедлился, перешел в мирный режим и принялся забалтывать братьев Аль-Тани. Само собой, продолжив заниматься делом, то есть, начав избавлять еще живых «террористов» от гарнитур скрытого ношения, телефонов, оружия и всего того, что хоть чем-то да не нравилось:
— Никогда не понимал, для чего отрицательные герои художественных фильмов толкают речи перед почти поверженными положительными: победил — убей. Молча. Или, хотя бы, обездвижь с гарантией. Так, как это сделали мы. Кстати, Люд, выход из захвата ты выполнила на пять с минусом даже с учетом того, что работала наощупь: да, вальнула и официантку, и пузана, а «оратору» подрезала крылышки, но заляпалась кровью, как мясник на бойне! И ребят уронила как-то уж очень жестко…
— Танька меня убьет! — «застрадала» она и тоже по-английски: — Такой костюм испортила! А «ребята», думаю, простят: я ориентировалась по звукам дыхания, а их забивали голоса…
— Вас действительно волнует состояние костюма?!!! — ошалело выдохнул младший принц, приподнявшись на локте и уставившись сначала на меня, а затем на Мадонну.
— Они помогают отойти от шока настоящим постояльцам отеля, которым посчастливилось выжить в очень непростой ситуации, тебе и мне… — более-менее спокойно заявил старший, поднялся на ноги из огромной лужи крови, посмотрел на спасительницу, более чем убедительно изображающую слепую, заметил в ее руках «алые» керамбиты и, видимо, представил, чем для них с братом могла грозить любая ошибка «слепой» женщины, так как нервно сглотнул. А через пару мгновений, справившись с накатившим ужасом, торжественно принял на себя долг жизни. Заглушив многоголосый гул, поднявшийся после его объяснений. Что интересно, поклялся отплатить добром за добро не перед одной Мадонной, а перед всеми нами.
Второй принц повторил слова старшего брата так же эмоционально и снова не дал высказаться оклемавшимся фанатам. А когда собрался добавить что-то еще, заметил мою ладонь, выставленную «щитом», и замолчал.
Я, благодарно кивнув, принял входящий вызов Зимы, превратился в слух и через считанные мгновения приложил указательный палец к губам, чтобы заткнуть Мишу с Костей, возникших на пороге. А потом вдумался в монолог Саши:
— Чума, у нас гости! Двое «левых» погранцов, вроде как авиамеханик и прикормленный ими сотрудник СБ аэропорта.
— В каком они состоянии? — весело полюбопытствовал я, среагировав не столько на смысл предложения, сколько на знакомые интонации.
— В общем и целом — «шестисотые[1]»! — устало, но гордо доложила она. — Но двое особо шустрых еще и «трехсотые». Кстати, борт в полном порядке, если не считать пары пятен крови на двери-трапе.