К сожалению, время, выделенное на это веселье, закончилось как-то уж очень быстро, и Валет, взяв власть в свои руки, напомнил народу о том, что «папарацци» должен отснять взлет нашего самолета и «слить» видео в Сеть.
«Яровиты» мгновенно посерьезнели, сердечно попрощались с нами и с четверкой счастливчиков, загрузились на платформу и уехали вниз. А я от всей души пожал руку их Большому Начальству, на всякий случай приложил его «харизмой», обрадовался тому, что и без того благожелательный лабиринт «Может быть…» практически не изменился, и поднялся на борт самолета. Там заглянул в кабину пилотов, дал команду лететь в Усолье-Сибирское, на обратном пути попросил Завьялову организовать небольшой перекус, ввалился в первый салон и выставил перед собой обе ладони.
Намек был понят влет, и «счастливчики», посерьезнев, расположились на ближайших горизонтальных поверхностях.
Я тоже сел. На подлокотник кресла Мадонны, как обычно, пялящейся в никуда, привалился к массивной спинке и демонстративно уставился на гору армейских баулов с оружием и снарягой, «забытых» «Яровитами»:
— Как вам такое увольнение в запас?
— Охренеть! — выдохнул Ветер, выразив общее мнение.
— Охренеть… — без тени улыбки подтвердил я, выдержал небольшую паузу, за время которой еще раз заглянул в каждый из четырех «лабиринтов», и шевельнул рукой. Росянка в темпе раздала планшеты, на экраны которых вывела бланки не самых стандартных подписок о неразглашении, и народ, не понаслышке знакомый с предлагаемой процедурой, вчитался в текст.
Первым «отстрелялась» Гюрза. В смысле, не только ознакомилась со всеми пунктами до единого, но и поставила все необходимые подписи. Потом подождала, пока закончат остальные, и озвучила одно-единственное слово:
— Объяснишь?
Я кивнул:
— Мы сотрудничаем с руководством проекта объединения Земли в одно государство. Повторю еще раз: сотрудничаем, а не работаем на создающееся правительство. Тем не менее, уже сейчас живем по законам, которых пока еще нет. К примеру, летаем по четырнадцати странам по идентификаторам-вездеходам граждан Объединенной Земли в самолете, битком набитом оружием, снарягой и спецаппаратурой, валим мальчишей-плохишей чуть ли не толпами, являясь гражданскими лицами, но не получаем по шапкам, и все такое. А все потому, что от КПД команды плющит не только условно «своих», но и «чужих». Поэтому первые стараются идти нам навстречу везде, где можно и нельзя, а вторые… ведут себя не так хорошо, как хотелось бы. И почти везде, где могут. «Видеоотчет» о последней попытке вы наверняка видели…
— Угу! — хором подтвердила эта четверка.
—…так что понимаете, что в какой-то момент нас начнут убивать…
—…так как вашим блогам верит почти полмиллиарда человек, а такой ресурс в чужих руках бесит до невозможности! — подал голос Ветер.
— Верно… — подтвердил я. — И хоть ССО Объединенной Земли о-о-очень добросовестно прореживает ряды личностей и организаций, которым мы не по душе, пребывание в моей команде куда рискованнее, чем служба в «Яровите». Но есть и плюсы: работа не на государство, которому чаяния отдельно взятых граждан до одного места, а на команду, добивающуюся одной общей цели…
— Я предпочитаю использовать слово «Клан»! — перебила меня Росянка, намеренно добавив в голос закаленной стали и оглядев сослуживцев тяжелым взглядом. — Ибо оно описывает происходящее в нашем коллективе не в пример точнее любого другого. И еще: вы уходите под руку его главы, то есть, Дениса. А миллион вечнозеленых президентов, который в ближайшие часы упадет на ваши счета, и обещанная хата в любом городе Объединенной Земли по вашему выбору — это прогиб руководства этой самой ОЭ перед ним, а не перед вами…
[1] Согласно армейской терминологии, «груз 600» — это военнопленные, а «груз 300» — раненые.
Глава 4
12 августа 2043 г.
…В аэропорту Лос-Анджелеса сели в четыре двадцать утра по местному времени, а ровно в половину пятого самолет неспешно вкатился в ангар, замер на законном месте и заглушил движки. Я, продравший глаза минут за десять до касания ВПП и еле успевший ополоснуться, быстренько натянул джинсы, футболку и носки, запрыгнул в кроссовки, вытащил из шкафчика дипломат, полученный на авиабазе «Белой», и следом за своими дамами вышел в салон-гостиную. Четверка экс-«Яровитов» последнего «посыла» — по классификации Росянки — была готова к десантированию, так что я без лишних слов подхватил последний баул со снарягой и легонько пихнул плечом Людку, дожидавшуюся любимого поводыря.
В иллюминатор посмотрел уже потом, после того, как она вцепилась в предплечье. И, уперевшись взглядом в Анькин «Гнев», заулыбался. Увы, мысль о том, что нас встречают, вытащила из глубин памяти воспоминание о последней беседе с Еремеевым, и я вспомнил, что у ангара должны обретаться не только девчонки, но и Джеральд Миллер. Почувствовав, что я «прозрел», напарница потребовала пропустить меня вперед, и народ дисциплинированно вжался спинами в предметы обстановки, а Мадонна прицепилась к подруге. В общем, на трап я вышел первым, подмигнул Голиковой, Рыжовой, Доулан и Кнопке, оставил возле них дипломат с баулом и ломанулся к АНБ-шнику, стоявшему чуть поодаль.
Он, в кои веки одетый не в костюм, а в свободную рубашку, шорты(!) и красные резиновые шлепки, ехидно ухмыльнулся, взглядом показал еще на два дипломата, стоящих возле его ног, от всей души пожал протянутую руку и… заявил, что ему пора, ибо отпуск и все такое!
— Да ладно, не может быть! — не поверил я и, наконец, окончательно проснулся. То есть, догадался, что бордовый «Мрак», стоящий на посадочных опорах метрах в двадцати от четырех «конвертов» с аэрографиями, просто не может быть нашим,
заметил в дверном проеме «лишней» птички миловидную блондинку и, услышав весьма энергичное подтверждение озвученного тезиса, не удержался от шутки: — Что ж, значит, на блины со сгущенкой не приглашаю.
— Дэнни, если бы ты знал, как я тебя ненавижу! — воскликнул Джеральд, нахально заявил, что буду должен, мазнул профессионально-цепким взглядом по четверке новых лиц и свалил к своей зазнобушке.
Я повернулся в ее сторону, на американский манер приложил два пальца к воображаемой фуражке, подобрал «подарки» и ломанулся к своим. К этому времени гоп-компания успела закидать баулы в конвертопланы и собралась толпой перед ближайшим, так что я прислушался к эмоциям главных оторв, почувствовал, что Танька, Ольга и Линда страдают, а Лерка, наоборот, вся в предвкушении, и пошел к ней. А через считанные мгновения убедился, что не ошибся, и право везти меня домой опять было разыграно на четверых:
— Ты угадал — Рыжей сегодня везет…
В это время «Астон» Миллера поднялся в воздух, метрах на пятнадцати ушел в вираж и с набором скорости ввинтился в светлеющее небо, а Гюрза, влюбившаяся в эти конвертопланы еще на авиабазе, проводила его взглядом и восхищенно выдохнула:
— Офигеть…
— Не «офигеть», а «автопилот»! — насмешливо фыркнула Голикова. — А «офигеть» будет после того, как Закат с Буяном закончат возиться с самолетом и поставят его под охрану. Ради такого дела я даже дам пору-…
— Дашь мне порулить моим же «конвертом»⁈ Ну ты, подруга, и охамела!
— Анечка, миленькая, а давай купим тебе точно такой же? А то этот запал мне в ду-… — начала, было, Таня, даже не подумала уходить от атаки подруги, заключила ее в объятия и радостно заулыбалась: — Черт, я так соскучилась по вашим хамским мордам!
— Сами такие! — мурлыкнула Мадонна, «пошла на голос», нащупала эту парочку и обняла. Я унес «подарки» Миллера в машину Рыжей, а на обратном пути внезапно понял, что в предложении Голиковой есть здравое зерно, и поделился с народом своими соображениями: