А минут через десять-двенадцать, повинуясь команде Николая Петровича, подменил Тихона и изобразил Ругевита. Только очень медленного и тупого.
«Ускорялся» и «умнел» больше получаса, то есть, именно в том режиме, в котором Тимуру было комфортнее всего готовиться к предстоящему бою. И пусть «дал по тормозам» задолго до того, как осетин вышел на пик нынешних кондиций, успел почувствовать, что он пребывает в гармонии с самим собой, сосредоточен на поставленной цели и ни на миг не забывает о необходимости изображать легкий дискомфорт от несуществующей травмы.
Алферов с Батыровым пришли к тому же мнению, поэтому вместо того, чтобы заняться «тонкой шлифовкой» этого состояния, передали подопечного в руки Богини Войны, и она повела его к двери в массажку. В этот момент Аза, тихонько сидевшая в уголке с планшетом на коленях, полыхнула нешуточным удивлением, и я, натянув толстовку, направился к ней.
Среагировав на мое приближение, девочка кинула взгляд на спину брата, привычно пропустившего даму вперед, дождалась, пока он захлопнет за собой дверь, и еле слышным шепотом сообщила последние новости файткарда:
— Сегодня творится какая-то лютая дичь: все пять боев предварительного карда[1] и первые три основного закончились нокаутами, причем самый долгий поединок длился всего четыре раунда!
— На трибунах главы семи государств планеты, вот парни и убиваются! — хохотнул Тихон, а я вспомнил характеристики бойцов, которые должны были драться в предпоследнем бою вечера, озадаченно потер подбородок и рванул в массажку. Просить Афину уложиться в двадцать-двадцать пять минут. И как в воду глядел: Хосе Ромеро наглухо вырубил Матьё Руби уже на двадцать девятой секунде шестого раунда! В общем, к публике, неслабо заведенной кровавыми боями, мы вышли часа на два с половиной раньше, чем ожидалось, и под осетинский «Зилга кафт[2]», то и дело заглушаемый криками «Нарт!» и «Чума!», неспешно спустились к рингу. Там Карсанов «пережил» предбоевой осмотр, с нашей помощью избавился от всего лишнего, зажал зубами капу и под последний выкрик ринг-анонсера проскользнул между канатами. Хотя вру: этот вопль ринг-анонсера вряд ли кто-нибудь услышал, так как добрая треть зала встретила осетина слитным ревом «На-а-арт!!!»
Да, всего-навсего треть. Или чуть меньше. А весь остальной народ так же энергично поприветствовал Светислава Влаховича. Более того, надрывался все время, пока ринг-анонсер знакомил зрителей с его антропометрическими данными, городом, клубом, прозвищем и профессиональным рекордом, пока представлял рефери и судей, пока рефери растолковывал бойцам правила будущего поединка, убеждался в их готовности, опрашивал судей и т. д. И это заводило не только зал: первые несколько мгновений поединка я пребывал в боевом режиме, то есть, видел только серба, бесился из-за того, что не могу поймать его взгляд, и анализировал каждое шевеление! Слава богу, в какой-то момент разум взял верх над рефлексами, и у меня получилось увидеть всю «картинку».
А она радовала. Ведь за время моего пребывания «в бою» Тимур успел занять центр ринга и даже заставил противника примерить на себя роль аутфайтера[3]! Как и следовало ожидать, Ругевиту это не понравилось, и он решил напомнить, что считается решером. Но попытка включить агрессию и полезть на Нарта буром была пресечена десятком акцентированных джебов. Да, осетин не демонстрировал настоящей скорости, поэтому большую часть этих ударов всадил в защиту, но даже так заставил соперника почувствовать их «тоннаж».
Влахович изобразил возвратный удар — кинул прямой левый в голову и, сразу же остановив, сделал шаг назад, надеясь, что Карсанов расслабится и пропустит удар правой. Ага, как бы не так — Тимур на автомате ушел вправо и сотряс «хитреца» легоньким апперкотом.
Серб обиделся, очень неплохо подготовил одну из самых любимых коронок — так называемый левер-панч, то есть, два быстрых свинга в голову, но поймал крюк в селезенку и увял. В смысле, разорвал дистанцию и порядка минуты изображал бурную деятельность для того, чтобы восстановиться. Ну, а Нарт, потихоньку набирающий темп, гонял его вдоль канатов, заставлял выскальзывать из углов и регулярно «подбадривал» тяжеленными ударами, сотрясающими даже через защиту. Кстати, не забывая легонечко «тупить» в те моменты, когда требовалось перемещаться влево. Только воспользоваться этой «слабостью» Светиславу все никак не удавалось: все четыре его попытки поймать осетина в момент «зависания» заканчивались встречами с джебом. В общем, мужик расстроился и решил дождаться гонга, чтобы попросить совета у тренеров. Правда, отдавать раунд не захотел, поэтому за последние двадцать секунд до его завершения попробовал изобразить «удар почтальона».
Четыре быстрых джеба, влетевшие в защиту Карсанова, «заставили» его чуть-чуть попятиться, правый прямой почему-то сдвинуло вверх и в сторону, а Тимур оказался как-то уж очень близко! Да, серб попробовал уйти. На одних рефлексах. Но куда там — правильную реакцию на этот вариант ухода мы с Нартом отрабатывали еще до мутации, а после нее он сделал качественный скачок в понимании боя, поэтому понял, куда и как качнется Влахович, за миг до начала движения. Так что всадил левый крюк в печень, перевел атаку на голову, отправил Ругевита в стоячий нокдаун и вовремя услышал гонг.
В угол отошел в привычном режиме, то есть, первые пару-тройку шагов пятился, а затем развернулся и немного ускорился. Лицом удары не ловил, но все равно подставил его Афине, отказался от воды и вопросительно уставился на меня.
— Как нога? — почти не шевеля губами, спросил я.
— Да вроде ничего — держит… — в том же стиле ответил он.
— Что ж, тогда начинай поддавливать.
Алферов «был того же мнения», а Али Мавлетович, выполняя наши договоренности, посоветовал не заигрываться:
— Опыта ему не занимать. Расслабишься — срубит. Поэтому поддавливай, но с умом. И не забудь, что он болезненно самолюбив, так что если не сможет подобрать к тебе ключик до середины этого раунда, начнет клинчевать, чтобы «убить» тебе икры или «продавить» своим весом травмированное бедро.
Тимур несколько раз кивнул в знак того, что все понял, встал с табурета и с первым ударом гонга снова занял центр ринга. А буквально секунд через пятнадцать доходчиво «объяснил» Влаховичу, что клинчевать С НИМ вредно для здоровья — в момент захода серба в это положение пробил ему в печень и посадил на канвас.
Светислав встал на седьмой секунде отсчета под разочарованный рев своих фанатов и восторженные вопли Тимуровских, показал рефери, что готов продолжать, и вполне осознанно включил режим аутфайтера. Да, руки у него были подлиннее, но толку — Карсанов раз за разом притирался к встречным джебам и заставлял противника отступать. Вернее, метаться вдоль канатов и выскальзывать из углов в последнюю секунду, уходить от ударов уклонами и смещениями в стороны или принимать их на защиту. При этом постепенно добавлял и скорости, и мощи, так что к концу раунда Влахович выглядел если не деморализованным, то очень сильно озадаченным. И сподлил, попробовав ударить после гонга, да еще и ниже пояса!
Зря: зал в едином порыве возмутился и принялся освистывать недавнего «фаворита». А Нарт, без особого труда разорвав дистанцию, вытянул вперед правую руку и всем известным жестом поинтересовался у зрителей, «жить» Ругевиту или «умереть». Народ жаждал крови, так что ответил демонстрацией больших пальцев, направленных вниз, а русская часть раз десять проорала кричалку из трех слогов:
— До-би-вай!!!
Он коротко кивнул и, наконец, подошел к нам. Садиться не стал — снова подставил лицо Афине, подождал, пока она сделает вид, что обновляет слой вазелина, а сама легонечко взбодрит своим Даром, и «виновато» посмотрел на нас:
— Не люблю грязный бокс. Поэтому вырублю Светислава в этом раунде.