Особое значение для понимания памятника имеют проходящие в нем мифологические сюжеты и образы. Мифологическая традиция зафиксирована в "Каталоге" в виде лапидарных фрагментов мифов, в которых иногда содержится костяк какого-то сюжета, а иногда упоминается только отдельный мотив мифа или имеется намек на его тему, в целом ряде случаев дается просто перечень имен героев или их деяний. Такое закрепление мифологии связано с характером самого памятника — такого же каталога (списка) мифов, как и каталог гор. Однако подобный свод мифологии для древнекитайской литературы — редкость. И ученые правы, считая "Каталог" сокровищницей мифологии, с которой могут сравниться только "Вопросы Небу". Но лапидарность и отрывочность мифологического материала затрудняет его прочтение, которое, собственно, состоит в раскрытии намеков на сюжеты и темы мифов, на содержание образов их героев. Последнее удается далеко не всегда и, очевидно, будет полностью возможным только после введения в науку новых данных, касающихся племенных и местных традиций, оставшихся за пределами канонической литературы, но закрепленных в "Каталоге гор и морей". При современном состоянии изученности как памятника, так и мифологии в целом не представляется возможным сколько-нибудь определенно наметить ареал распространения мифов, зафиксированных "Каталогом". Ориентируясь на географические рамки его "книг", можно предположить, что этот ареал очерчивается территорией центральных и юго-западных районов Древнего Китая.
Значение "Каталога гор и морей" как важного источника по истории культуры Китая признано сравнительно недавно. Долгое время синологам (а в их роли первоначально выступали миссионеры) казалось, что вся китайская культура и литература сводится к конфуцианским канонам. Но это мнение зиждилось на впечатлениях европейцев, открывших Китай "с парадной двери", у которой их встретили "ученые" мужи, получившие конфуцианское образование, состоявшее в зазубривании всех канонических книг "Священного писания" с высочайше утвержденными ортодоксальными толкованиями.
Односторонняя информация и породила легенду о китайцах, абсолютно лишенных любознательности, тяги к наукам и искусствам и преисполненных лишь добродетельного рвения читать и перечитывать речения своих древних мудрецов — Конфуция и его учеников. Отсюда же пошло и представление о том, что другая литература, в том числе такая, как "Каталог гор и морей", непопулярна в Китае. Но стоит выйти за рамки канона и литературы, образовавшейся вокруг него, как станет ясно, насколько это представление ложно. Уже упоминалось об обращении к "Каталогу" Сыма Цяня и Ван Чуна. В VI в. н. э. к "Каталогу гор и морей" обратился автор знаменитого географического трактата раннего средневековья — "Комментария к "Книге рек"" Ли Даоюань. Заметим, кстати, что наряду с "Каталогом" он цитирует обширную географическую, историко-этнографическую (в том числе местные хроники и описания), художественную литературу, не входившую в узкий круг конфуцианской канонической литературы и почти не переведенную на европейские языки. В XII в. комментатор древнейшей поэтической антологии — "Чуские строфы" ("Чу цы") Хун Синцзу широко привлекал данные мифологии "Каталога гор и морей". Значит, и в сунское время памятник не предавался забвению. Мифологические мотивы, зафиксированные в "Каталоге", были использованы в известном сатирическом романе рубежа XVIII-XIX вв. "Цветы в зеркале" Ли Жучжэня [63]. Наконец, в воспоминаниях Лу Синя "Каталог гор и морей" фигурирует как любимая книга детства писателя. Иллюстрированная рисунками, изображавшими диковины, описанные в ней, книга была подарена ребенку его неграмотной няней. Отсюда можно заключить, что она была широко известна [64]. Как уже говорилось, Лу Синь еще до "открытия" "Каталога" зарубежными синологами и китайскими эрудитами указывал на него как на важнейший источник по мифологии Китая [65].
Таким образом, даже беглый перечень, далеко не исчерпывающий фактов обращения к памятнику в истории китайской науки и литературы, показывает его известность. Если при этом учесть, что его популярность не поддерживалась официально конфуцианской идеологией и школьным образованием, то станет понятным, насколько она была прочной. Перевод и изучение "Каталога" как одного из памятников, выходящих за рамки официальной литературы, значительно расширяет наши представления о культуре Древнего Китая.
63