В середине ночи, а может быть, под утро кто-то юркнул ко мне в постель. Я моментально в панике проснулся. Это была Трэйси.
— Обними меня, — сказала она заплетающимся языком. — Я так чертовски одинока, не могу больше этого терпеть!
Я обнял ее, она тесно прижалась ко мне.
— Вот такая у меня паршивая судьба. — Это было последнее, что я помнил из того, что она говорила. — И почему только вы не женщина, Рик Холман!
Глава 9
Когда я проснулся, в окно светило солнце и Трэйси уже не было. Я принял душ, побрился, оделся и спустился в кухню.
— Вот кофе, только что приготовлен, — сказала Трэйси.
Она сидела за кухонным столом в голубой шелковой пижаме и пила кофе. Выражение ее лица говорило, будто она знала, что ничего хорошего ни сегодня, ни завтра не случится. Я налил себе кофе и сел напротив.
— Это похоже на встречу с каким-то монстром, — заявила она. — Ваше лицо еще хуже, чем вчера. Оно стало какого-то противного фиолетового цвета!
— Да и у вас с физиономией не лучше, — заметил я.
— Это с похмелья, — с достоинством ответила она.
— Когда я вернулся прошлой ночью, вы вовсю храпели!
— Догадайтесь, что заставило меня уйти в свою кровать рано утром. — Она сделала еще глоток кофе и поежилась. — Мне показалось, что я в любой момент могу умереть. И, кажется, я не ошибаюсь.
— Вам надо было сказать мне.
— Что я лесбиянка? — Она тигрицей посмотрела на меня. — Мне казалось, что вы все о нас уже знаете.
— О Саманте и о ее пагубной страсти?
Она оперлась локтем на стол и положила голову на руку.
— Как вы узнали про это?
— Я снова обыскал ее комнату, когда вернулся вчера ночью. И нашел иглу и пустую капсулу. Вот поэтому она и ушла, верно?
— Думаю, что так.
— Теперь, когда нет Арта Стиллмэна, у нее не стало поставщика наркотиков?
— Есть и другие, но я не знаю, где они.
— А как долго она сидела на игле?
— С тех пор, как я ее знаю. Сначала это было не так страшно. Она клялась бросить, когда мы стали работать вместе, и я долгое время ей верила. Может быть, слишком долгое. Вы когда-нибудь жили вместе с наркоманкой, Рик?
— Нет, — ответил я.
— Не советую! — Она отпила кофе. — Вам все время врут с невинным видом. Потом следует целый поток слез, затем обещания и светлые перспективы. А потом снова ложь, и все идет по тому же кругу.
— Вы пытались помочь ей?
— Пыталась. Но к этому времени она стала знаменитой, Рик, и все оказалось гораздо труднее. Конечно, хорошо бы на рок-сцене публично сказать, что вот у меня была дурная привычка и я избавилась от нее. Но когда просачивается информация о том, что у вас такой порок и вы не можете избавиться от него, — это совсем другое дело. Ни один антрепренер не захочет с вами связываться, потому что люди могут подумать, будто он одобряет это.
— Арт Стиллмэн был ее поставщиком. И она была с ним до того момента, когда его убили. Куда теперь, по-вашему, она могла направиться за наркотиками?
— Откуда мне знать, черт возьми.
— Я думаю, что, может быть, к одному из тех, кого она встретила на приеме у Стиллмэна в тот уик-энд.
— К Бонетто?
— Может быть. Или к Ленгэну?
— Боже правый! — прошептала она.
— Но куда бы она ни отправилась, она уже там, — сказал я.
Трэйси уставилась на меня:
— Что это может означать, черт побери?
— Нет причины особенно тревожиться. Если с ней могло произойти что-то плохое, то это уже случилось. А если не случилось, то ей, наверное, очень хорошо там, где она сейчас находится.
— Вы что-нибудь знаете? — спросила она. — По сравнению с вами Полианна[2] — просто последняя пессимистка.
— Я был этой ночью у Бенни Ленгэна. Он сам наносит татуировки всем своим девушкам.
— Вы хотите сказать, что это он изобразил скорпиона на заднице у Саманты?
— Она сама попросила его об этом. Она и Арт Стиллмэн сделали это как бы шутя. Ленгэн не возражал, он получает большое удовольствие, делая наколки на попках.
— Вы поверили ему?
— У меня есть подтверждение. Там была девушка, Анджела Броутон. Она видела, как это все случилось.
— Саманта, наверное, сошла с ума!
— Или накололась. Если бы вы сказали мне о ее пороке в самом начале, это могло бы помочь. Есть еще что-нибудь такое, о чем вы умолчали?
Она села прямо, в ее глазах появился стальной блеск.
— Послушайте, вы, противная рожа, — холодно произнесла она, — после того, что произошло между нами прошлой ночью, вы думаете, что я что-то еще держу в секрете от вас?
— Может быть, вы и правы, — нехотя признался я. — А как насчет завтрака?
Она сказала мне, что именно я могу сделать с завтраком, приятного в этом было мало.
Я сел в машину, смотался в Уэствуд-Виллидж и позавтракал там. Потом поехал нанести визит торговцу белыми рабынями в его офис.
Драконша сидела за столом в приемной. Ее блестящая оправа нелепо сверкнула, глазки цвета стали смотрели настороженно из-под покрасневших век.
— Я доложу ему, что вы пришли, — сказала она.
— Благодарю вас, Вера.
Она оторвала свою задницу от стула и проковыляла во внутренний офис. Прошло, как мне показалось, довольно много времени, но она вернулась меньше чем через минуту.
— Мистер Хейскелл примет вас сейчас. Но не занимайте много времени, у него на самом деле напряженный график.
— Перетрахать всех новых стриптизерш для одного из притонов братьев Перини на самом деле нелегкая задача, — с сочувствием сказал я.
— Скажите, кто это так отделал ваше личико? Мне хотелось бы поблагодарить его и сделать ему какой-нибудь подарок.
Нельзя во всем выигрывать. Я прошел в офис, Сэм Хейскелл сидел за столом. Он не выглядел лучше, чем вчера.
— Что еще? — проворчал он. Я подцепил ногой ножку стула, подтянул его к себе и уселся верхом.
— Бенни метит всех своих девушек скорпионом на жопе, верно? — спросил я.
— Верно, — согласился он.
— Он сделал Саманте скорпиона в прошлую субботу вечером, когда она была у него в гостях. Вы врали мне, Сэм, что знали ее давно, когда она была девушкой у Бенни. Она никогда не работала девушкой у Бенни.
— Может быть, здесь я что-то перепутал, — медленно сказал он.
— А может быть, кто-то сказал вам, чтобы вы нарочно запутали меня в отношении Саманты Пайк? Может быть, это Виктор Бонетто?
— Я не пойму, о чем вы, Холман, это на самом деле так.
Я прикоснулся кончиками пальцев к своей скуле и нашел, что ее еще больно трогать.
— Иисусе! — с благоговением сказал он. — Как вас избили, Холман!
— Я скажу вам кое-что, Сэм, — с приятностью в голосе сказал я. — Это место чертовски болит. Все еще болит. И, как вы сказали, вы слишком стары и чересчур толсты и у вас слабое сердце. Думаю, вам не выдержать подобного.
— Вы меня пугаете? — спросил он дрожащим голосом.
Я вынул свой тридцать восьмой из кобуры и взял его в правую руку.
— Это больше чем обещание, Сэм. Пока не скажете мне правду.
— Вы отпетый негодяй, Холман. — Он откинулся на спинку кресла, и она протестующе заскрипела. — Что вы хотите знать?
— Виктор Бонетго. Он владеет всем, верно? Бенни с его девушками, братьями Перини с их притонами и вами с вашим бесталанным агентством.
— Мистер Бонетто — великий организатор. Такой, кто может собрать все воедино, понимаете? И все идет как по маслу, и с этого он имеет свой процент.
— Это была его идея — сказать мне, что Саманта Пайк работала вначале девушкой у Бенни?
— Кажется, — неохотно признал он.
— Зачем?
— Зачем? — Он быстро заморгал. — Вы недостаточно хорошо знаете мистера Бонетто. Когда он говорит, что вам что-то надо сделать, вы не должны спрашивать его зачем, а должны делать.
— Он владел Артом Стиллмэном тоже?
2
Полианна — героиня одноименной детской книги Э. Портер, символ ничем не оправданного оптимизма.