Чистки управленческого и прочих аппаратов конфедерации от шпионов республики, проведенные одаренными, весьма болезненно ударили по Палпатину. У него и так-то с информацией бедно было, а теперь и совсем никак стало. Однако, именно очередной удар подлого врага, натолкнул его на аналогичные действия. Он выступил с весьма и весьма зажигательной речью, в конце которой приказал джедаям срочно проверить на лояльность сенаторов, бюрократов, военных и вообще всех причастных к делу победы.
Естественно, одаренные не горели желанием копаться в чужих головах, особенно таких. Очень они отчетливо представляли, что именно там найдут. Это же понимали и проверяемые, но Палпатин заявил, что организует суды и дознание по упрощенной процедуре для всех отказавшихся, и закончил речь эффектным: «Это все ради общего блага, мы вот-вот нанесем решительный удар по врагу, а потом, можете меня хоть под суд отдавать, и после победы расстреливать». Такое сильное заявление, да еще и в прямом эфире, впечатлило всех, разом обнулив любые аргументы против.
Джедаям пришлось браться за дело, но так как их оказалось ужасно мало, а проверяемых много, почти все одаренные собрались на Корусанте, оставив командование войсками и дав Палпатину возможность напропалую использовать своих комиссаров. Мирр, да и не только он, понимал — если не упредить, начнётся новое наступление. И сопровождаться оно будет поголовным выполнением приказа «База Дельта Ноль». Ответная реакция на такое — тотальная война. Никто не удержит миллионы разумных, жаждущих отомстить за миллиарды убитых. Судьбы триллионов повисли на волоске.
Глава 58
Закончив медитировать, Энакин открыл глаза и некоторое время просто смотрел и слушал. Журчание многочисленных фонтанов и ароматы растений из сотен миров навевали умиротворение и покой. После трудного дня, проведенного за проверкой лояльности сенаторов и чиновников, занятий с юнлингами и прочих дел — это было то, что нужно. Его губы чуть дрогнули в мимолетной улыбке, а сам он, вздохнув про себя, подумал: «И почему, дурак, раньше всей этой красоты и прелести медитаций не осознавал». Разумеется, теперь он мог себе ответить, но не стал этого делать. Пройденный этап.
Поднявшись на ноги, поправив рукав и прогнав по телу волну Силы он поспешил в выделенные для них с Падме комнаты. Интуиция, которую он раньше игнорировал в вопросах касающихся жены, четко свидетельствовала — любимая освободилась и ждет его.
— Привет, — аккуратно обнял своего ангела Энакин.
— Привет, — улыбнулась в ответ Падме, и коснулась его губ своими.
— Толкаются, — ощутил детей Энакин.
— Здороваются, — улыбнулась Падме, опустив руку на живот.
— Как ты? — спросили они одновременно, когда опустились на диван.
Посмеявшись от того, что тут же предложили друг другу рассказывать первым, они решили уделить внимание поданному С3ПО ужину. Поблагодарив дроида и обняв любимую, Энакин коснулся Силой жалюзи, давая звездному свету проникнуть и наполнить собой их маленькую комнатку.
— Что думаешь обо всем происходящем? — решила начать серьезный разговор Амидала.
— Ужасно, — качнул головой Энакин, потершись щекой о макушку жены.
— Сенаторы, — понимающе вздохнула она в ответ.
— Ты себе даже не представляешь, как же это тяжело. Все эти проверки на лояльность…
Энакин скривился, отгоняя наваждение-воспоминание. Сонм воспоминаний.
— Они все боятся, что мы раскопаем их темные делишки. Вспоминают о своих грехах и неблаговидных поступках, а мы, волей-неволей, все это улавливаем, даже когда отстраниться пытаемся. Столько грязи и мерзости я даже на передовой не видел и не ощущал.
— Тяжело, — сочувственно погладила руку мужа Падме, стараясь выразить свою поддержку.
— Очень, но среди них действительно есть предатели, — ответил с благодарностью Энакин. — Правда, не все из тех, кого на дознание отправили, из-за этого за решетку попадают.
— М? — шевельнулась Падме в его объятьях.
— Некоторые из опрошенных вообще не достойны жить. Я сам уже с десяток таких личностей в предатели записал.
Энакин не собирался врать любимой, а потому и говорил, как есть.
— Ты правильно сделал, — кивнула Падме, не понаслышке знакомая с той клоакой, в которую уже давно превратился сенат. — Пусть измена лишь повод, но дознание их подноготную вскроет, а законы еще никто не отменял.
— Я тоже так решил. Но знаешь, больше всего меня смущает то, что все, кого я отправил за решетку, ярые сторонники канцлера и возвысились при Палпатине.