Она граничила с издевательской ухмылкой и вселяла еще больше страха.
— Катька! Катруся! Катька!
Все внутри сжалось от ее пронзительного крика. Мне хотелось плакать, реветь навзрыд от боли и угрозы одиночества, нависшей надо мною черной тучей.
Но слез все не было, а время мучительно быстро ускользало из-под пальцев…
— Катруся! Ну сколько можно спать?! Доброе утро, проснись и пой! — раздался в сознании звонкий голос Лëльки. — Уже пол шестого! Наша фрау в шесть утра уже при полном параде.
Сон. Сто был всего лишь сон. Безобидный сон, который приснился мне от усталости. Только и всего…
Я пришла в себя с учащенным сердцебиением и поморщилась, мысленно подсчитав, что поспать удалось едва ли пару часов. Нехотя распахнула глаза и обнаружила Ольгу и Татьяну за переодеванием, а пустующая и не заправленная кровать Аси указала мне, что она все же ночевала с нами.
— Подруга твоя уже умываться пошла, — констатировала Тата, приступив расчесывать блестящие как стекло густые темные волосы. — Поторапливайся. Генри не терпит опозданий. Сегодня у нас по плану поменять пастельное белье панов, постирать, накрахмалить его, протереть везде пыль, полы на кухне, в гостиной и прихожей, ну и конечно же подавать завтрак, обед, ужин и бесконечное количество чаев фрау.
— Накрахмалить белье? — недоуменно спросила я хриплым после сна голосом. Я нехотя уселась на кровати и лениво потерла глаза костяшками пальцев. А затем беззащитно укуталась в одеяло от прохлады, вызывающей неприятные мурашки.
— Да, моя дорогая, Генри уснуть не сможет, если белье не накрахмалено, — сообщила девушка, старательно вплетая в аккуратную длинную косу парочку тугих веревок.
— Ти що, забыла? Катруся же у нас нянькой малого заделалась, — попрекнула Ольга, завязав на пояснице белоснежный передник. — Небось и гувернанткой станет и будет с профессором Шмидтом соперничать за внимание малого.
— Ой, Лëлька, ну и поганый же язык у тебя! — заметила Танька, с упреком взглянув в сторону подруги. — Ну с чего вдруг обычная русская дивчина станет учить панского малого? Та еще и без знаний языка!
— Тю, а що такого? — искренне удивилась Ольга, вскинув руки. — Ти хоть сама еще вчера могла подумать, що новая дивчина вдруг с первого дня ни с того ни с сего нянькой станет?
Пропустив пустые разговоры девушек, я собрала себя в руки, не обращая внимания на нарастающую головную боль в висках, и с помощью Тани переоделась в черное платье горничной. Завтрак нас ожидал до ужаса простой, но по военным меркам воистину царский: черный чай с кубиком сахара, вареное яйцо и два куска хлеба с маслом, на каждом из которых было по тонкому ломтику наивкуснейшего немецкого сыра.
— Доброго ранку, дивчата! — вдруг раздался звонкий юношеский голос. — Приэмного апетиту.
В нашу небольшую кухоньку с деревянным столом и двумя скамейками зашли два незнакомых паренька в застиранных синих рубахах. На вид им было не больше шестнадцати и, судя по украинскому говору, приехали они вместе с Олей и Татой. Рост их был не выше моего, да и в целом они были отнюдь не здоровенными мужиками, а напротив, худощавыми мальчуганами. Я сразу предположила, что, вероятно, по этим причинам их не взяли работать на производства.
— Запизно ви, хлопци, — заметила Ольга. — У вас не больше десяти минут осталося.
— О, сестрички! Нарешти мы с вами познакомимся, а то вчера так и не успели, — воскликнул паренек, который зашел самый первый. Он уселся напротив меня, провел руками по коротким волосам пшеничного цвета, улыбнулся и уставился на меня большими голубыми глазищами. — Иван. А вас как величать?
— Екатерина, — коротко ответила я, опустив глаза на стол.
— Анастасия… можно просто Ася, — с добродушной улыбкой отозвалась подруга, с любопытством разглядывая мальчишек.
— Цей лопоухий с зелеными глазами — Колька, — сообщил Иван с легкой ухмылкой на лице, вероятно, негласный лидер в их компании.
— Сам ти лопоухий, — обиженно отозвался Николай с каштановой шевелюрой, заедая хлеб с маслом. — Вечно ти меня при красунях позоришь.
— А ну хватит до дивчат приставати, — громко скомандовала Танька, запивая чай. — Дел по горло.
— Ася, ти лучше скажи нам, що тебя фройляйн Шульц вызывала-то среди ночи? — осторожно поинтересовалась Ольга, стреляя янтарными глазками в ее сторону.