— Рассказывала о порядке в доме, об их семье, быту, традициях. Еще сказала, что отныне я их правая рука — они будут мне обо всем сообщать, а я буду все вам переводить и потихоньку обучать немецкому, — призналась Ася. — На удивление, Амалия очень приятная девушка. Мы проболтали пол ночи, и она призналась, что ей не хватает общения со сверстниками. Оказывается, она младше меня всего на год, и совсем скоро ей исполнится восемнадцать.
— Ти що розмовляэш нимецькою мовою? — удивился Коля, округлив карие глаза, и Аська уверенно кивнула. — Вот те на…
— Да как же ж ей не хватает общения, если она ходит в какую-то школу для девушек?! — с недоумением произнесла Лëлька. — Она торчит там пять дней в неделю!
— Да, Амалия обмолвилась, что через месяц закончит школу невест Третьего рейха. Кажется, она упомянула, что эта школа готовит девушек к замужеству с членами СС. Амалия намекнула, что тамошние девочки скупы на разговоры, думают только об удачном замужестве и подбирают себе кавалеров из холостых мужчин, — невзначай сообщила Ася, будто вещала о погоде на завтра. — Вроде как в Германии, если девушка окончит эту школу, ее ждет блестящее будущее и удачное замужество. Я не вникала в подробности…
— Що?! — ужаснулась Оля, с грохотом опустив стакан с недопитым чаем на стол. Остатки темной жидкости плеснули на деревянную поверхность. — Це що же получается, она может выйти за Мюллера… Сашку чи що мого?!
— Та що ти разоралась, Лëлька? — раздраженно ответила Татьяна. — А я говорила, не возьмет он тебя замуж, и не мечтай.
— Не может быть! — воскликнул Николай, хмуря прямые как канцелярская линейка брови. — Амалька не такая. Она не выйдет за этих извергов!
— Что значит члены СС? — недоуменно отозвалась я, вспомнив сон с участием Мюллера. — Почему вы так реагируете?
— Ти що, Катька, с дуба рухнула?! — Иван выпучил на меня и без того большие голубые глаза. — Не знаешь какие зверства творят эти изверги на наших территориях? По слухам це всегда солдаты с нашивками «СС».
— Нам повезло. Похоже нашу Псковщину эта участь миновала… — тихо произнесла Ася, опустив взгляд на стол.
— Да, немцы грубо с нами обращались, иногда хихикали над тем, как мы живем, но, чтобы такие зверства вытворять… нет, — сообщила я медленно, слово за словом осознавая, насколько нам с Анькой и Асей повезло.
А потом вспомнила, как два вусмерть пьяных солдата Вермахта без суда и следствия расстреляли наших матерей…
— Офицер Мюллер, кстати, тоже в той организации состоит… или як ее там називати… — констатировала Танька, оглядев меня с подругой тепло-карими глазами. — Тильки он почему-то здесь как полицейский… мы так до конца и не поняли, какое у него звание и чем именно они в здешнем городе занимаются.
— Девушки, фрау Шульц дожидается вас в лиловой гостиной, — предупредила Гертруда — повар семейства Шульц.
Женщина преклонного возраста с седовласой шевелюрой внезапно вошла в помещение в самый разгар нашего разговора, завязывая застиранный поварской фартук.
— Мы уже идем, — тут же последовал ответ от Аси.
— Фрау вызывает нас в такую рань тильки когда спешит сообщить новину какую или раздать не совсем повседневные поручения, — рассказала Ольга, подорвавшись с места.
— Идем, живо! — скомандовала Тата, на ходу поправив белоснежный фартук. — Посуду потом перемоем.
Фрау ожидала нас в гостиной на втором этаже, которая находится через стенку от ее спальни. В небольшом помещении имелись такие же высокие белоснежные потолки, на которых красовалась старинная лепнина. Стены были украшены лиловой краской, под стать тому яркому и необычному цвету была и небольшая софа, парочка старинных кресел и даже шторы на двух просторных окнах. Генриетта сидела за широким столом из дорогого красного дуба в окружении бумаг, и нетерпеливо листала нечто, наподобие журнала. Заметив нас, она аккуратно поправила уложенные в низкий пучок волосы, опустила тонкие очки с позолоченной оправой на переносицу, и устало оглядела каждую нас. Мы выстроились перед ней в одну шеренгу, ожидая указаний.
— Доброе утро, дамы, — коротко произнесла она, тяжело выдохнув, и мы как по команде кивнули. — Прежде всего хочу извиниться перед вами за свое вчерашнее поведение. Мне ужасно стыдно, ведь ранее я не позволяла себе подобного. Но… произошло то, о чем я молила Господа каждый день — мой мальчик заговорил, и я… — фрау сняла очки, громко вздохнула и подняла глаза вверх, в надежде смахнуть подступающие слезы. — Мое материнское сердце не выдержало, и я поддалась эмоциям. Но впредь, обещаю вам, больше такого не повторится.