Рассказ Дана подействовал на спутницу, она замедлила шаг, повернула лицо и молча внимала, от нее исходили токи, ему захотелось обнять ее и поцеловать, он едва подавил желание.
– Хорошо бы номерок такой снять, видать, секс там сумасшедший… Можно попробовать, когда эксперимент закончится, – вырвалось у него.
Юл сжала цепкими пальцами его руку повыше локтя – то ли поощрив на развертывание многообещающего сюжета, то ли выставив заслон: “давай без намеков” – скорее все-таки второе.
Тусклые фонари пятнали кусочки аллей, под подошвами похрустывала листва, пространство по-прежнему объяла тишина, ни лесных шорохов, ни потрескивания стволов, и птицы примолкли, словно завороженные.
– Впервые с писателем познакомилась. Я вашу братию по-другому представляла.
– Какими же? Наверное, с кудлатыми бородами на манер Толстого, да?
– Не знаю… Ты не похож на писателя, уж извини.
– Ничего-ничего. Я и сам себя не представляю. Знаешь, в писательстве или сразу складывается, или никак.
– А лично у тебя?
Он пожал плечами и не ответил.
– Дай почитать роман, – попросила Юл. – Так его и не напечатал?
– Ну, это длинная история. Как-нибудь расскажу.
…В конце одной из аллей сопровождающий указал, что пора возвращаться.
– Смотри…
Юл, воздев руки, восхищенно указала на небо.
– Удивительно! Звездный дождь! Или мерещится?!
Восторг лился из нее. Дан не предполагал от спутницы такого накала эмоций и тоже задрал голову. И впрямь, падающие звезды оживили небосвод, метеорные потоки оставляли нежное розово-голубое свечение, словно перед взором в туманной дымке разворачивалась гигантская импрессионистская картина. Полная луна помогала видеть, как крошечные метеорные частицы прочерчивали прямые сплошные и прерывистые линии, вспыхивали в виде вереницы, а иногда одного или нескольких огненных шариков.
– Что это? – вопрошала Юл, задрав голову, насколько могла, и ухватившись за Дана, чтобы не потерять равновесие.
– Метеориты резвятся. Наверное, Персеиды, я читал об этом. Образуются из кометного хвоста и атакуют атмосферу крошечными частицами льда, пыли и микропород. Но почему сейчас? Обычно Персеиды в середине августа появляются. Нынче чуть опоздали, а может, это финальный аккорд?
– Господи, не все ли равно… Красота-то какая офигительная! – Юл упивалась зрелищем.
– В зрелости так не тревожат меня космоса дальние светы, как комариная злая возня маленькой нашей планеты…
– Ты о чем? – она опустила голову и посмотрела недоуменно. – Не усекла.
– Просто стихи. На злобу момента. Навеяло…
– Твои стихи?
– Не мои, я вирши не сочиняю. Не умею.
– Повтори, пожалуйста.
Он исполнил желание Юл.
– Да, это верно. Комариная злая возня… Всякой чепухой занимаемся, отравляем по мере возможности жизнь друг другу, врём направо и налево, а перед этим величием, – она воздела руки, – мы все так ничтожны, действительно, мелкие твари, только и можем пить чужую кровь…
– В эти дни, в эти серые годы, после рабства и мёртвых стихов ничего нет прекрасней Природы и простейших любовных грехов, – в тон ей.
– Красиво… Я стихи не запоминаю, не умею, а заучивать лень, – произнесла с сожалением. – Я не гуманитарка, училась на экономиста, евтушенок не читала, про Бродского краем уха слышала и тоже не читала. Тебе со мной скучно будет.
– Брось на себя наговаривать – у тебя много других достоинств, ты знаешь, каких. Кстати, звездный дождь – время загадывания желаний, знаешь об этом? – попытался увести ее от внезапно сменивших эйфорию грустных мыслей. – Если не секрет, что хочешь пожелать?