Не знаю, сколько пробыл в отключке, но когда очнулся, мой противник уже вовсю корпел над своим заклинанием. Он поднял чашу высоко над головой, держа ее обеими руками. Сосуд еле заметно подрагивал, но вовсе не потому, что дрожали руки сжимавшие его. Над поверхностью чаши клубилось едва заметное марево. Таинственный заклинатель что-то коротко выкрикнул и выплеснул свое колдовское зелье в реку. Я ожидал увидеть какую-нибудь ядовито-зеленую субстанцию, но навстречу темным волнам низринулось ослепительно-белое пламя. В том месте, где огонь встретился со своим извечным соперником, речная вода закипела, забурлила и стала стремительно закручиваться, образуя гигантский водоворот. Заклинатель начал медленно поднимать руки перед грудью, и, послушная его воле, исполинская воронка устремилась вверх, преображаясь в водяной смерч. Когда столб вымахал на добрый десяток метров, незнакомец сложил ладони в молитвенном жесте, и смерч вспыхнул, будто целиком состоял из бензина. Огненный вихрь неспешно поплыл к берегу. Несложно было догадаться, ради чего Серафим вызвал это чудовище.
Я попробовал встать, но тело отказалось повиноваться, точнее я вообще ничего не чувствовал ниже шеи. Оно и немудрено – после такого удара позвоночник должен был рассыпаться. Чувствительность постепенно возвращалась, стало быть, изувеченное тело начало восстанавливаться, собирая воедино конструктор из мяса и костей. И все же медленно, слишком медленно… Смерч уже разгуливал по берегу, оставляя на гранитных плитах черную дорожку.
Вдруг откуда-то сверху раздалось тревожное восклицание. Я с трудом повернул голову и увидел на ступеньках лестницы, что вела к набережной, детей: мальчика, лет десяти и девочку лет пяти, тощих, чумазых, в изодранной одежде. Судя по всему, непослушная сестренка сбежала от брата и теперь изумленно таращила глазенки на огненный цветок, посасывая грязный пальчик. Мальчик вновь окликнул проказницу, но та не обратила на него внимания и весело запрыгала вниз по ступенькам. Опасливо косясь на жуткий вихрь, застывший по воле своего создателя, парнишка спустился к реке, схватил сестру за руку и потянул за собой. Но малышка не двинулась с места, продолжая с восторгом разглядывать пламенеющее чудо.
Ангел вскинул руку. Смерч взревел, подобно хищнику, наметившему себе жертву, и устремился к детям. Гул пламени поглотил отчаянный крик мальчика и мой безумный вопль:
– Сто-о-ой! Остановись, сволочь! Это же дети, невинные дети! Смилуйся! Мою жизнь забери – она ни черта не стоит!
Серафим повернулся ко мне. Во взгляде его читались тоска и безысходность.
– Я не могу, – тихо, но отчетливо произнес он.
Смерч был уже близко. Парнишка понял, что вдвоем им не уйти, но сам не побежал, лишь крепко обнял сестру и зажмурился.
Я вновь закричал: дико, страшно, срывая голос. Ниже пояса по-прежнему ничего не чувствовал, поэтому пополз, цепляясь пальцами за шершавый камень, срывая ногти в кровь, пытаясь подтянуть вперед непослушное тело. Тщетно.
Пламя мгновенно поглотило детей. Надеюсь, смерть их была быстрой, без мучений. Спустя минуту огонь отступил, оставив на граните лишь маленькую горстку пепла. Я выл в голос, глотая злые слезы. Вихрь уже поднимался по ступеням вверх, но мне нужен был лишь его хозяин. Тело полностью восстановилось и жаждало действия. Ненависть душила меня. Я вскочил на ноги и подхватил с земли оружие, не чувствуя боли в обожженной ладони – гнев и жажда мести жгли сердце сильнее раскаленного железа. Нажал на курок, скорее от безысходности, подсознательно понимая – после такой экзекуции оружие должно было прийти в негодность, но пистолет послушно изрыгнул смертельную порцию свинца. Ангел на сей раз не защищался, покорно приняв грудью все пять пуль. Белоснежная рубашка вмиг окрасилась алым, вот только никакого вреда, кроме эстетического, мои выстрелы крылатому Посланцу Небес не нанесли. Серафим лишь тяжело вздохнул и взглянул на меня, как показалось, не с осуждением, а пониманием.
– Что ж ты натворил, паскуда! – я отшвырнул бесполезное оружие и обессилено рухнул на колени. – Почему они, а не я? За что?!
– Тебе не понять… пока не понять, – так же тихо ответил ангел. – Поверь, для них это избавление. Прощай, Возрожденный.
Серафим исчез, оставив меня в одиночестве. Где-то вдалеке по-прежнему ревел огненный смерч, рыская по истерзанному городу в поисках новых жертв.
Я поднял глаза к небу и вновь обратился к Нему. Мой голос постепенно набирал силу, срываясь на крик:
– Знаю, ты слышишь меня! Так ответь, зачем все это? Зачем мне это гребаное бессмертие, если все вокруг гибнут, а я не могу этому помешать?! Ответь, кто я? Антихрист, мать его так?! Возьми все, что у меня есть – жизнь, душу, только останови все это! Прошу тебя, Господи! Что еще ты от меня хочешь?
И вновь в ответ тишина.
***
По правде говоря, я давно ждал подобного визита. Должен ведь кто-то, в конце концов, объяснить, почему я до сих пор воздух копчу или прекратить, наконец, мои мучения. С того момента, как крылатый пироман порезвился в моем городе, прошла неделя. Неделя тишины и покоя. Катаклизмы перестали терзать наш мир и его обитателей. Впрочем, можно было не сомневаться, что это лишь затишье перед последней, решающей бурей.
Я перебрался на окраину города, поселившись в пустой квартире на девятом этаже уцелевшего жилого дома. В тот день, по своему обыкновению, сидел у окна, задумчиво разглядывая сквозь мутное стекло агонизирующий мегаполис.
Входная дверь скрипнула. Я невольно вздрогнул, но не от страха – бояться давно уже разучился, потому и дверь не запирал – а от неожиданности. Повернул голову в сторону входа, ожидая увидеть очередного бедолагу, ищущего убежище, и оторопел. На пороге стояла шикарная брюнетка, одетая в длинное, ярко-красное платье, с разрезом чуть ли не до пояса и глубоким декольте.
– Можно войти? – вкрадчиво поинтересовалась она и, не дожидаясь приглашения, шагнула в прихожую. Под ногами захрустели осколки разбитого зеркала. Только сейчас я заметил, что моя гостья совершенно босая, но ее этот факт, похоже, ничуть не смущал. В тусклом свете, заливавшем комнату, я рассмотрел татуировку семиглавого дракона на левом плече незнакомки. Хвост рептилии обвивался вокруг руки, заканчиваясь на тыльной стороне ладони. Я вдруг поймал себя на мысли, что беззастенчиво пялюсь на эту красотку. Она перехватила мой плотоядный взгляд и широко улыбнулась, обнажив идеально ровные, белоснежные зубы.
Наверное, в последний раз я так смотрел на женщину, когда встретил свою будущую жену. «Господи, как же она на нее похожа! Стоп! Да что со мной такое?! – я с усилием помотал головой, прогоняя наваждение, и взглянул на гостью уже трезвым, осмысленным взглядом. – Красивая, конечно, зараза, но не настолько, чтоб голову из-за нее терять!
Рука медленно потянулась к ящику стола, где лежал охотничий нож. От дамочки не укрылось мое движение. Она притворно надула пухлые губки:
– Разве так гостей встречают? – голос был под стать внешности: нежный, бархатный, обволакивающий. – Расслабься, Возрожденный! Война – это удел моих братьев. Любовь мне больше по душе.
– Твоих братьев? – я старался говорить спокойно, но голос все равно предательски дрогнул.