— Эй, тебе говорят, рыбозащитник!
Панкрат отпустил мальца, юркнувшего в подворотню, прищурился, разглядывая подходивших здоровяков, абсолютно точно знавших, кто он такой, судя по реплике, и одновременно фиксируя боковым зрением передвижение еще одной пары мужчин, постарше возрастом, посолиднее и получше одетых. Он уже понял, что «наехали» на него не простые «урки», а «шестерки» каких-то влиятельных господ, недовольных положением на рыбзаводе. И еще одного человека заметил Панкрат, с интересом следившего за развитием событий: высокого монаха в черной рясе с бляхой на груди.
— Привет, бандиты, — сказал Панкрат с издевкой. — Что же вы сами-то колеса боитесь протыкать, мальцов посылаете? Блюстителей порядка из себя корчите?
— Ах ты, сучий потрох!.. — начал было один из приблизившихся здоровяков.
Второй остановил его, достал из кармана малинового цвета книжечку с тисненым двуглавым орлом.
— Прошу пройти с нами, гражданин.
— Ух ты, как страшно! — усмехнулся Панкрат. — А ключи от квартиры, где деньги лежат, вам не нужны? Или ваши аппетиты распространяются дальше — до территории рыбзавода?
— Дай я его сделаю, Мавр! — взвился первый.
Второй, чернявый, смуглый, чем-то действительно напоминающий Отелло, помахал своим удостоверением.
— Не усугубляйте свое положение, гражданин. Вы подозреваетесь в угоне джипа марки «Судзуки-Витара». Пройдемте в отделение.
— Чтоб тебя!.. — изумился Панкрат, поглядывая одним глазом на подходивших мужчин другой пары и уже понимая, что они ждут начала потасовки, чтобы зафиксировать «нападение на блюстителей порядка при исполнении ими служебных обязанностей». — А ордер на задержание у вас есть?
Парни переглянулись.
— Будет.
— Вот когда будет, тогда и пройдем в ваше отделение, а пока адью. — Панкрат сел в кабину. — Кстати, вожу я этот аппарат по доверенности, которую не раз предъявлял инспекторам. Заодно хочу предупредить: если кто-нибудь невзначай проколет шины джипа, первыми я буду подозревать вас.
— И что будет? — поинтересовался здоровяк с удостоверением сотрудника милиции.
— Кости поломаю, — дружески улыбнулся Панкрат. — Ей-богу, делать это я умею. — Он тронул машину с места и остановил, заметив жест одного из мужчин второй пары, мордатого, с отвисшими щеками и водянистыми глазками неопределенного цвета.
— Жалуются на тебя, Воробьев, — сказал мордатый, подойдя ближе. — Не можешь ты работать с людями.
— А ты кто будешь, любезный? — в том же тоне полюбопытствовал Панкрат.
— Я начальник УВД города подполковник Скворешня.
— И кто же тебе сообщил, что я не умею работать с людями?
— Слухами земля полнится. Да ты не скалься, как параша, директор рыбзавода тебя не защитит, если что.
— Так бы сразу и сказал, — хмыкнул Панкрат, — что тебе нужен прямой доступ к черной и красной икорке, а я — что кость в горле, не так ли?
— Рискуешь крупно, — покачал головой мордатый начальник УВД. — Не брались за тебя еще по-настоящему.
— А ты возьмись. — Панкрат сдал чуть назад, чтобы развернуться. — Может, что и выйдет. Только и я ведь в долгу не останусь, господин подполковник.
— Ну, смотри…
— Да уж посмотрю. — Панкрат резко взял влево, заставляя всю четверку представителей местной власти отскочить прямо в лужу перед магазином, и поехал по своим делам, сопровождаемый внимательным взглядом монаха.
Однако уговорами давление на него не ограничилось. В дело вступили бандиты, чьи интересы также ущемил Воробьев своей бдительностью и неподкупностью.
Семья Воробьевых не любила традиционных развлечений: посиделок в барах и ресторанах, толкотни дискотек и хождений по театрам, — все ее желания были направлены на воспитание детей, а отдыхать они предпочитали на природе, изредка позволяя себе водить детей в цирк или в зоопарк. В воскресенье одиннадцатого апреля они так и сделали: взяли детей и поехали в городской зоопарк, посмотреть на медведей, волков, лис и на единственное экзотическое животное, достопримечательность зоопарка — бегемота Мотю. Особенно любил наблюдать за Мотей Антон, которого поразила «каменная» туша с огромной пастью.
Вообще, Антон, которому в мае должно было исполниться шесть лет, очень здорово напоминал Панкрата в детстве, и это их родство детских отношений к жизни очень скоро помогло Воробьеву завоевать симпатии малыша. Отцом тот стал звать Панкрата еще прошлой осенью, буквально через месяц после переезда из Брянской губернии в Осташков, и слушался его гораздо охотнее, чем родную мать.
Панкрат, рассаживая детей в кабине джипа, улыбнулся, вспомнив реплику Антона:
— Пап, купи мне водяной пистолет.
— Зачем он тебе?
— Всех мочить буду!
— Всех не надо, — сказал Панкрат, отсмеявшись и подумав, что сын, к счастью, не знает второго смысла слова «мочить».
К зоопарку они подъехали в начале двенадцатого, когда солнышко уже прогрело землю и стало тепло почти по-летнему. Купили входные билеты, прошли на территорию и больше часа бродили между клеток среди таких же любителей животных, в основном детей, а в самом дальнем конце парка, представлявшем собой кусочек леса, на Панкрата налетели трое парней, выждав, как им показалось, самый удобный момент и выбрав самое удобное место. Однако Панкрат был готов к этому нападению, следуя заповедям телохранителя особо важных персон, которыми для него были жена и дети.
В создавшемся положении ему недоступны были ни второй, ни третий уровни охраны, то есть техническая поддержка и предварительный сбор информации, позволяющий предвидеть проблемы и гибко избегать конфликтов, поэтому все свое внимание он сосредоточил на первом уровне — реагировании на непосредственную угрозу и создание препятствий для потенциальных нарушителей спокойствия. Он сразу выделил идущего за ними молодого человека в кожаной куртке и солнечных очках, а когда заметил еще двух таких же впереди, понял, что за ним следили и подготовили встречу. Не стоило тешить себя надеждой, что трое «кожаных», здоровых, коротко стриженных парней тоже пришли в зоопарк для культурного отдыха.
Помня наставления Михаила Васильевича Погребко (как быстро понадобились его советы, прямо мистика какая-то!), что профессиональный телохранитель главный акцент делает на предотвращение нападения на клиента, одновременно продолжая подготовку к отражению готовящейся атаки, Панкрат остановил жену с детьми у вольера с зайцами, сказал ей с подмигиванием: идите потихоньку обратно, я сейчас схожу в кустики, а то живот переполнен, — и быстро свернул в тупик зоопарка, за пустую будку сторожа, с удовлетворением отметив, что вычисленная им троица амбалов в очках не обратила на детей и жену никакого внимания, а сразу кинулась за ним.
Но «клиент» оказался более резвым, чем они себе представляли, хотя и были вооружены кастетами и ножами.
Первого Панкрат встретил «копытом лошади» — ударом в грудь, отбросившим его в кусты перед решеткой забора. У второго сорвал очки и воткнул в глаз палец. Третий попытался зацепить его ножом, получил перелом кисти, взвыл и потерял сознание.
— Кто послал? — нагнулся Панкрат к присевшему и державшемуся за глаз амбалу, сделав свирепое лицо.
Тот вжался спиной в стенку будки, торопливо заговорил:
— Мы обознались… случайно… подумали, что ты один из них…
— Кого — их?
— Конкурентов…
Панкрат замахнулся.
— Говори правду! Язык в глотку вобью!
Парень сполз на землю.
— Абрек приказал попугать… Ходжиев… Аслан Абрекович.
— Кто он?
— Рыбой торгует…
— Передай своему Абреку, что в следующий раз я его холуев не пожалею. Понял?
Здоровяк торопливо закивал, продолжая прижимать ладонь к глазу.
— Панкрат! — послышался из-за кустов аллеи голос Лиды.
Воробьев ткнул пальцем в лоб порученцу Абрека, решившего проучить строптивого начальника охраны рыбзавода, и вышел к ожидавшей неподалеку жене.
— Что ты так долго? — спросила она подозрительно.
— Очередь была, — с улыбкой пожал плечами Панкрат, решив ничего ей не говорить. Конечно, Лида знала о проблемах мужа, возникающих на работе, но, поскольку он выдавал ей информацию дозированно, полной картины происходящего не представляла. Пугать же ее не хотелось, она и так пережила такой удар по психике, что многие на ее месте вряд ли выдержали бы, к тому же Воробьев надеялся со всеми своими трудностями справиться сам.