Напряженные отношения между «сильными» и «бедными» были вызваны не только соперничеством за землю и крестьян, но и перераспределением других благ. Изучение кадровой политики Московского царства показывает, что во второй половине XVI века у рядового сына боярского не было возможности выслужиться и достигнуть воеводского назначения. Исключением являются военные конфликты, походы и административные назначения в Сибири, на Нижней Волге или Кавказе, где можно было выдвинуться за счет выдающихся личных качеств. Знать перекрывала своей «молодшей братии» пути наверх.
Вместе с тем при отсутствии регулярно и быстро действовавших социальных лифтов в Московском государстве не существовало и жестких границ между тремя вышеуказанными категориями военно-служилого сословия: аристократией, выборным и городовым дворянством. Общее происхождение и родственные связи по женским линиям связывали эти группы не только внутри, но и между собой. Благодаря этому осуществлялось в том числе и перераспределение земельной собственности.
Генеалогические документы редко отмечают родство дворянских (в том числе княжеско-боярских) родов с дьяческими. Однако такие связи были и оказывали влияние на распределение должностей и расстановку сил при дворе. Так, вполне вероятно, что знаменитый князь Дмитрий Пожарский в начале своей карьеры пользовался покровительством своей влиятельной родни – думных дьяков Андрея и Василия Яковлевичей Щелкаловых.
Родственные, клиентские и соседские связи, взаимные услуги (в том числе кредитные), совместное несение службы и приятельство, с одной стороны, формировали внутри служилого сословия кланы и «партии», а с другой – размывали границы между ними, создавая иной уровень и иную иерархию взаимодействия. При наличии тлеющего конфликта между «сильными» и «бедными» было немало факторов, объединяющих аристократию и дворянство, включая его служилую идеологию.
Страна рабов
«Все они называют себя холопами, то есть рабами государя», – сообщает о русских Сигизмунд Герберштейн, посол императора Священной Римской империи при Василии III. Считать это проявлением недоброжелательства или невежества автора не приходится. С конца XV века представители служилого сословия, включая бояр, в переписке с государем именуют себя не иначе, как «холоп твой», с прибавлением уменьшительно-уничижительной формы имени: Васюк, Ивашка, Федец.
Большинство историков видят в этом яркое свидетельство деспотического характера власти московского государя. В отличие от вассальных отношений и даже подданства, холопство не подразумевало наличия у холопа каких-либо прав. Словом «холоп» в Древней Руси и Московском царстве называли зависимых людей. Пути попадания в холопы, юридические формы зависимости и специализация холопов были различны, однако бесправное и зависимое положение – общим.
Холопство в разных видах известно на Руси издревле, отмечено в «Русской правде» и других источниках. В XIV–XVII веках это широко распространенное явление, заключавшееся в том, что каждый более-менее социально значимый тип мог обладать зависимыми от него людьми – холопами. Это были не только бояре с десятками и даже сотнями слуг и представители служилого сословия и бюрократии, но также дьяки и подьячие, посадские люди, торговцы и ремесленники, духовные лица, нищие и даже сами холопы знатных лиц. В XVI–XVII веках термин «холоп» часто заменялся словом «человек» – «человек» такого-то.
Холопы пахали пашню, были в услужении, занимались ремеслом для своего господина или с выгодой для него, осуществляли торговые операции, управляли земельной собственностью (тиуны и посельские), несли военную службу. Последняя категория – боевые холопы, или послужильцы, – представляет для нас главный интерес.
Как уже говорилось выше, каждый землевладелец, выезжая на службу, был обязан выставить одного холопа («человека») с каждых 100 четвертей земли (не считая первой сотни, с которой выезжал сам). Средний дворянский поместный «оклад» составлял от 100 до 500 четвертей, и, следовательно, за каждым дворянином должны были выходить на службу до четырех боевых холопов (послужильцев). Однако жизнь вносила свои коррективы в определенные законом правила.
Боярский список 1556 года указывает, что 163 служилых человека вывели в поход 687 холопов (и еще 150 в обозе, однако это число, вероятно, было еще бóльшим). Норма при этом составляла 593 человека. Таким образом, по Уложению норматив должен был составить 1:3,64, в реальности он был выше – 1:4,2. Такая армия по своему составу получается не дворянской, а холопской. Но один документ не дает полноценной картины. Например, в 1577 году 283 коломенских дворянина привели на смотр всего 127 послужильцев. Разница более чем существенная. Этому, однако, есть объяснение. Помимо того, что 1570‐е годы – время упадка и кризиса, следует иметь в виду, что список 1556 года зафиксировал служилых людей из московского списка, а коломенская десятня[3] 1577 года – городовых дворян. Соответственно, при одинаковых требованиях первая категория служилых людей имела больше возможностей их выполнить и перевыполнить (за что полагалась награда), а вторая не всегда могла им соответствовать. Большие отряды боевых холопов выводили за собой бояре и придворные. Так, в 1604 году в поход против Лжедмитрия I Ф. И. Шереметев выставил 60 человек, князь И. С. Куракин – 32 человека, князь Д. Т. Трубецкой – 25 человек и т. д. Таким образом, адекватно оценить, сколько в русской армии XVI–XVII веков было боевых холопов, а сколько – дворян-господ, очень трудно. Очевидно, что удельный вес послужильцев был весьма высок.