Он сидел непринужденно, кивал и улыбался и ни разу не перебил меня. В конце он улыбнулся и покачал головой.
«Небеса, небеса», — сказал он. — Целый корабль американского оружия. И не один, а три конкурента борются за него».
— Эй, — прервал я его. 'Разве трое?'
« Не считая Мейера, который выступал скорее посредником, посредником между генералом и… и… простите, Ник… я…
Его руки поднялись к голове. Его глаза на мгновение казались не в фокусе. Затем он, казалось, снова взял себя в руки. — Я… старая рана… извините. .. где был я?'
— Три группы дерутся из-за поставки оружия, — сказал я. "Ты в порядке?"
Он рукой отмахнулся от помощи. "Ах, да, да. Просто… — Еще одна вспышка боли пробежала по круглому лицу. — Нет… я сказал… израильтяне кажутся чужаками, Ник. Я не считаю их агентами своего правительства».
'И я нет. Уилл, могу я тебе что-нибудь принести?
'Нет нет. Нет. Боюсь, никакой аспирин не избавит от этого. Просто мне кажется, что это то, с чем мне просто нужно жить». Он склонил голову на Татьяну , которая все еще была занята позади него, игнорируя нас. «Я стараюсь, чтобы она как можно меньше замечала это. Это так ее расстраивает». Его улыбка вдруг стала улыбкой старика, юношеское коварство исчезло.
«В любом случае, у вас есть на примете эта группа, а затем у вас есть кто-то, о ком вы можете не знать. У Мейера, похоже, было более одного кандидата на оружие. Он рассказал Татьяне кое-что об одном человеке. Знаете, немного, но достаточно, чтобы возбудить чье-то любопытство. Кое-что о Ближнем Востоке. Что-то… ну, я подумал, может быть, Мейера убили, чтобы помешать ему совершить ту другую сделку.
— Это ново для меня, — сказал я. «Но до сих пор многое не объяснено. У Мейера что-то было с собой, когда его убили — что-то, что он только что купил у человека, ради которого я приехал в Сайгон. Кто бы его ни убил, я думаю о Шимоне и Цви в особенности, он забрал эту штуку. А эта штука… ну, я думаю, она как -то связана с торговлей оружием генерала.
«О?» он сказал. 'Это интересно. Что это было?'
«Какой то микрофильм. И не спрашивайте меня, что на нём. У меня нет ни малейшего представления.
' Хм ... да. И эти люди либо убили Мейера, чтобы получить его, либо убили его, чтобы удостовериться, что транзакция не прошла, и нашли его и забрали, когда обыскивали его документы. У нас нет возможности узнать, что из этого правда. Да, всё сильно запутанно. И затем, конечно, у нас есть третья и в некотором смысле самая очевидная фигура в нашей гонке за этим оружием».
'Это кто?'
"Ну, Ко..." Боль снова пронзила его. Его лицо напряглось, руки вцепились в виски. — Я... Ко... Комаров , конечно. мы...'
Приступ ударил в полную силу, столь же мощный, как землетрясение, и почти столь же разрушительный по своему воздействию на Уилла Локвуда . Безмятежное лицо претерпело серию неконтролируемых конвульсий, изуродовавших его лицо, как лицо может быть изуродовано болезнью. Его руки, дико дрожа, схватились за голову. Глаза закатились в орбитах, а изо рта, все еще улыбающегося и спокойного, вырвалось низкое животное рычание мучительной боли. Глаза дважды моргнули, потом его разум погрузился в голубые глубины.
«О Боже, о Боже огг-гг . .. , — сказал он. Потом все превратилось в стоны. Быстрые умелые руки превратились в неуклюжие когти. Язык вывалился изо рта. Взгляд вернулся ко мне, показывая только боль — безнадежное страдание, от которого не было никакой помощи. Затем он упал вперед и замер, придавив каменный кувшин и глиняные чаши.
Глава 12
Я обошел низкий столик так быстро, как только мог, но как бы я ни был быстр, Татьяна была быстрее. Она потянула его назад и положила на татами. Она проверила его пульс и, прежде чем я успел ее остановить, достала из сумочки булавку, ощупала его язык во рту, вытащила его и приколола к его щеке. Это заставило меня невольно вздрогнуть, но, поразмыслив, я позволил ей продолжать. Она явно знала, что делает, и это был верный способ не дать ему подавиться собственным языком, каким бы беспомощным он ни был.
— Следи за ним, — сказала она. Она поспешила в другую комнату и вернулась со шприцем в руках. Она проверила жидкость, и в воздух выстрелила тонкая прозрачная струйка. Я держал его за руку, пока она ловко вводила ему что-то. Затем мы наблюдали, пока боль не исчезла с его лица, и он не погрузился в более мирный сон.