Другой рукой она протянула мне маленькую бутылочку. — Мило, — сказала она. 'Очень вкусно.' Ее рука с позолоченными ногтями на мгновение задержалась на моей. Я вздрогнул, она заставила меня дрожать. Ее глубокий голос прошептал: « Лауданум » .
— Мммм , — сказал я. Она не сводила с меня глаз и ухмылялась моей загадочной улыбкой. Я взял бутылочку и налил в кофе столько этой дряни, что хватило бы, чтобы убить слона. лауданум? Именно то, что доктор прописал. Я протянул руку, взял другую чашку — ее — и поднес к губам, закрывая ее взгляд. Я сделал дружелюбное одобрительное выражение лица. И выпил.
Всемогущий Бог, Я не подумал. Она также налила себе его в кофе. Замена чашки меня ни к чему хорошему не привела. Нетвердой рукой я поставил её кофе. В голове закружилось. — Эй, — сказал я. «Это сильный материал».
— Я рада, что тебе нравится, — сказала она. Ее лицо потеряло фокус. Огни на потолке крутились по кругу. «Вот, дорогой, почему бы тебе не облегчить тебе задачу?» Она протянула руку и развязала мой галстук.
— Эй, — сказал я. — Я… — Но мир закрутился, как обезумевшая карусель. Ее руки стянули с моих плеч куртку. "Дай мне расслабиться..."
Мир погрузился в туман.
Когда я очнулся — не могло пройти больше десяти минут, — я был одет только в трусы, и дама с тусклым блеском в глазах пыталась отделить меня от них. — Это было прекрасно, — сказал я. «Это будет вечер для меня...»
— Конечно, милый, — сказала она. Я растянулся на подушках, а она склонилась над моей головой, ее большие соски блестели золотом сквозь тонкую сетку. «Этот вечер запомнится надолго».
Ее рука вытащила что-то из-под покрывала и быстро натянула на мою грудь. Это было что-то холодное. Я посмотрел вниз. Там я увидел тонкую полоску собственной ярко-красной крови, разделяющую меня надвое прямо над повязкой и чуть ниже ключицы. Потом я увидел в ее руке острый как бритва маленький нож. Он снова направился ко мне. Я откатился от нее. Ее рука схватила меня и удерживала. Я все еще был слишком слаб и сонен от наркотика.
— Нет, — сказала она. «Не сопротивляйся мне. Это порядок. Я…» Теперь нож направлялся мне в лицо. Иногда слепой инстинкт — ваш лучший проводник. Я позволил одной руке схватить её за запястье, скрутила его так сильно, что она завизжала, как щенок, и выпустила лезвие. Эта рука — это была моя левая рука, которой я делаю много своей грязной работы, — переложила нож в другую, и та швырнула его через всю комнату, пока тот не задрожал в драгоценных панелях стены. Затем моя левая рука хорошенько шлепнула ее тыльной стороной по рту.
К моему удивлению, она погасла, как светлячок в ванне. Она просто рухнула на подушки и тут же начала храпеть. Ну, она видимо приняла куда больше наркоты, чем я. Она начала это задолго до того, как я появился на сцене.
Что мне делать сейчас? Я поинтересовался этим. Насколько я знал, мое прикрытие было раскрыто. Я не знал, как она воспримет это. Но я был уверен, что это принесет мне целый ряд новых проблем. Я схватил штаны.
— Сэр хочет вина?
Я обернулся, со штанами в руке. Обнаженная рабыня стояла передо мной с серебряным графином в руках и опустив глаза. Я чувствовал себя неудачником.
— Эй, посмотри, — сказал я. 'Я выхожу отсюда. Вы не хотите тоже уйти? Я имею в виду, ты не можешь оставаться здесь с кем-то, кто так с тобой обращается. Ты...'
Она сказала. — Сэр хлопал в ладоши и требовал вина? Ее глаза остались опущенными.
— Послушайте, — сказал я. «То, что вы слышали, было не хлопком, это была пощечина. Она без сознания. Это твой шанс, если ты хочешь уйти. Мы найдем тебе одежду в шкафу, и я дам тебе немного денег. Мы все еще недалеко от берега, и, если ты хорошо плаваешь, ты сможешь доплыть...
— Я налью вина для лорда, — сказала она сокрушенным голосом. «Прошу прощения за мое дерзкое поведение». Она взяла мой стакан и налила. Она поставила полный стакан на шкаф рядом с диваном-кроватью. "Сэр может пить со спокойной душой." Она стояла в своей покорной позе, ее цепи тихо позвякивали. Ее лицо было бы таким же красивым, как и ее тело, если бы на нем не было такого выражения.
— Она скоро проснется, — сказал я. — У нас нет столько времени. Я…» Она просто стояла там.
У меня болит голова. Я взял стакан, который налила мне обнаженная и скованная девушка, поднес его к губам и жадно выпил.
Я не должен был этого делать. Это вино тоже было отравлено, даже хуже, чем кофе. Леди, по-видимому, следовала определенному образцу каждую ночь, и это означало, что с течением ночи в ней накапливалось все больше и больше наркотика. И ее привыкание к вещам было намного больше, чем мое... Но я уже опускался на колени и исчезал в том, что казалось мне бесконечным океаном глубокого черного турецкого кофе...