Брукс, приблизив губы к уху Шнейдерса, крикнул только: «вперед!..»
Наконец они достигли местечка Т., отмеченного корреспондентом «Нашей Газеты».
Они въехали на одну из трех улиц. Оставив машину, они думали порасспросить сначала у местных крестьян, но первый дом, как и следующие, оказался пуст. Жители, по-видимому, бросили все неожиданно, разбежавшись в разные стороны. Шнейдерс предложил переждать дождь и грозу в одном из домов. Однако, дождь и не думал переставать. Вода потоками стекала с обоих коллег. Брукс, не задумываясь, растопил камин приготовленным, наверное, как раз для топки углем. Веселый огонек загорелся, бросая тепло. Сняв верхнюю одежду, они подсели к огню. Вскипятив кофе, они позавтракали брошенным на столе сыром, ветчиной, маслом и хлебом.
Оригинальность обстановки расположила их к беседе.
- Что вы теперь думаете обо всем этом? - первым задал вопрос Шнейдерс.
- То же, что и раньше. Я более чем уверен, что это не что иное, как массовая галлюцинация. История знает такие вещи, вроде морских змеев, драконов…
Страшный треск в соседнем доме не дал ему докончить фразы. Глазам выскочивших на улицу профессоров представилась казавшаяся из-за дождя еще большей туша мамонта (Elephas primigenius). Животное в бешеной злобе разносило постройку. Маленькие черные глазки злобно поблескивали. Огромные веерообразные уши нервно вздрагивали. Стоя на своих бревнообразных ногах, покрытый длинными космами шерсти, спадающими до земли, с загибающимися саженными клыками, он с урчанием хоботом разбрасывал крышу дома… Вслед за ним из-за покрова дождя вынырнули еще две исполинские фигуры.
Даже Шнейдерс не ожидал этого. Оба продолжали сидеть, широко расставив ноги и раскрыв рты. Они не верили своим глазам.
Неожиданно профессор Брукс снял свои очки, для чего-то положил их в карман и направился к мамонтам. Первым опомнился профессор Шнейдерс.
- Вы с ума сошли?!..
- Нет, я хочу его потрогать - это галлюцинация! Между тем животное заметило их. Удивительная фигура вся в черном, с головой, оканчивающейся черной трубой, блестящей от дождя, видимо, озадачила даже мамонта.
Но это продолжалось недолго. Момент, - и, подняв хобот, он затрубил и бросился на нового противника.
Отличавшийся силой Шнейдерс схватил поперек тела брыкающегося профессора и юркнул с ним обратно под крышу, выбежав с другой стороны. Момент… и грохот разрушаемого дома показал им, что они вовремя выбежали из него.
Втиснув Брукса в автомобиль, Шнейдерс быстро завел машину и, вскочив сам, с большой скоростью пустил ее.
Мамонт, видя, что противники его уходят столь странным образом, огласил окрестность паровозообразным ревом и, подняв хобот вверх, загалопировал за автомобилем. Вскоре за ним оказалось целое стадо.
Картина была удивительная. Грозовое мрачное небо, непрестанные вспышки молнии и раскаты грома, окрестность в пелене дождя, мчащаяся со скоростью шестидесяти миль в час гоночная машина, управляемая Шнейдерсом, сзади сидящий и держащий обеими руками свой цилиндр Брукс во фраке… И вслед за автомобилем, вереницей, тринадцать туш доисторических мамонтов, мчащихся, как экспресс.
Шнейдерс перепутал дорогу, и автомобиль несся в противоположную сторону… За завесой ливня разобрать направление было трудно. То и дело автомобиль подбрасывало на крутых поворотах, уклонах. Впереди показался шлагбаум, к счастью открытый. Железнодорожный сторож, вышедший на шум, в ужасе захлопнул дверь будки, когда перед ним, как в сказке из 1001 ночи, промчался бешено несущийся автомобиль, а вслед за ним тринадцать один за другим галопирующих фантастических чудовищ…
Вдруг дождь перестал, как и сразу начался. Ветер расчистил небо и солнце осветило окружающую местность.
Вдалеке, на противоположной стороне, виднелся Ок-д. Неизвестно почему, издав трубные звуки, мамонты неожиданно остановились. Возможно, что непривычный вид города испугал их. И так же быстро, как они мчались за автомобилем, они скрылась обратно вдали, уходя от города.
13.
Тревожное положение
На следующее утро Брукс встал с сильной головной болью, в подавленном, тяжелом настроении. После испытанного приключения он был потрясен гибелью своей веры в непоколебимость всего здания науки, ради которой он жил, которой отдал всю свою жизнь, труд, силы.
Все в городе уже знали о происшедшем с ними, но уже было не до сенсаций. На улицах, площадях расположились сотни беженцев, - крестьян, фермеров. Две гостиницы давно уже были переполнены до отказа, как и все свободные комнаты. А беженцы все прибывали.