Кос настаивал на том, что эффективность производства должна оцениваться по прибыли, которую получает предприятие. Вместе с тем, Струмилин считал, что хозяйственная деятельность предприятия должна учитывать именно трудозатраты человека, то есть, относительную эффективность в рамках изменчивого труда, тогда как по «норме прибыли» рассчитывается исключительно «мертвый», то есть, абстрактный труд. Казалось бы, каким образом спор двух коммуняк касается Федерации Земли? У меня не коммунизм, а самая, что ни на есть, феодальная тирания. По большому счету, если убрать за скобки многочисленные договоры о присоединении к Федерации Земли различных автономных округов и независимых республик, я был единственным хозяином всего и вся в глазах Мирового Закона. Все земли и все люди принадлежали мне. Вместе с тем, я не собирался становиться императором для удовлетворения своих властных амбиций или для того, чтобы стать неимоверно богатым. И империя, и огромное количество финансов, и даже моя личная сила были для меня инструментами для достижения одной единственной цели или миссии — при моей жизни земляне не должны быть рабами. Независимо от того, кто выступают рабовладельцами, другие расы или другие земляне — этого не будет на моих землях, пока я здесь.
Вопрос производительности труда меня очень заинтересовал. Чем больше производительность подданных, тем больше денег, в конечном итоге, сможет заработать Федерация Земли, и тем больше войск мы сможем воспитать или нанять. И здесь Струмилин задел какие-то мои струны. Действительно, как человек, чье детство прошло в 30-х, а юность началась в 40-х, я был более чем знаком с тем, как «обычный» предприниматель извлекал свою прибыль. Всякие сказки о красивой и свободной жизни в либеральной и демократической стране, которыми обильно почивали предыдущие два поколения россиян, разбивались о суровую правду предпринимательской деятельности при «свободном и конкурентном» рынке. На пресловутого Илона Маска, — икону капитализма в 20-х, до самого переселения работали мексиканские гастарбайтеры и мигранты. Более сорока лет самая современная и футуристическая автомобильная компания современности развивала свое производство, но фабрики и заводы до сих пор не были полностью оснащены роботизированными станками и конвейерами. Это было тупо невыгодно, страдала «норма прибыли». Дешевле было нанять новых мигрантов за три копейки, чем покупать роботов. И ловушка конкурентного рынка не позволяла этой и другим компаниям поступать иначе. Все, что интересовало акционеров и инвесторов — сиюминутная прибыль. Расходы на НИОКР были не особо высокими, да, и те вкладывались в близкие цели, а не в научно-технический прогресс.
Я с удивлением узнал, что через пять лет после реформы Косыгина стоимость закупки зерна в СССР увеличилась в девять раз. Тут не важно, у самих себя ли зерно закупалось или за рубежом. В начале 60-х не было никаких потрясений, чтобы снизить потребление хлеба в стране настолько, чтобы потом пришлось отбивать его обратно в девятикратном размере. И население, или даже животное хозяйство, не могло вырасти за 5 лет в девять раз. А значит, имела место быть гиперинфляция на зерно. Кто-то боролся за норму прибыли за счет простых граждан? И далее, когда СССР сел на нефтяную иглу, а потом Россия десятилетия не могла с нее слезть. Где может быть более высокая норма прибыли, чем не на продаже природных энергоресурсов? Человеку ведь ничего не нужно делать для их производства. Естественно, государственные синдикаты в СССР, которые занимались продажей полезных ископаемых, должны были быть самыми «эффективными» по норме прибыли, а также иметь приличное лобби в высших кругах. И, конечно же, чтобы повысить эту норму, предприятия позднего СССР должны были отказаться от вложений в науку. В Федерации Земли я всего этого не заметил еще, так как всю прибыль забираю себе, но в будущем это могло бы стать проблемой. Вместе с тем, ориентация на относительную производительность труда и поощрение увеличения этой производительности в долгосрочной перспективе мне казалось весьма интересной концепцией. В этом случае директор филиала какого-либо из моих предприятий просто вынужден был бы сокращать непроизводительные затраты и неэффективных сотрудников. Все эти лишние секретари и заместители директора, какие-то бесполезные сотрудники по блату и другие личности не смогут удержаться на рабочем месте, так как будет падать средняя производительность труда.
Однако, в эту концепцию прекрасно вписывается, например, массажист или психолог, которые помогали бы работникам сбросить напряжение или решить психологические проблемы, и тем самым увеличить производительность их труда. Директор был бы вынужден заботиться о сотрудниках и повышать вооруженность труда, чтобы повысить производительность труда и понизить себестоимость продукции, не ущемляя права рабочих. Для меня прибыль вообще не стояла на первом месте, ведь я все покупал на внутреннем рынке у себя же в стране за три копейки, а продавал во внешнем КВВ гораздо дороже. В любом случае, все деньги, которые я потратил бы на покупку товаров у своих же подданных, оставались бы у меня в стране, а потом снова возвращались бы в мой карман. Поэтому после трехчасового обсуждения я дал отмашку по всем моим предприятиям. Теперь руководители и директора, помимо обычной для их должности заработной платы, превосходящей, но не фатально, заработную плату рабочих, могли рассчитывать на бонусы и премии только в том случае, если повышали производительность одного часа труда рабочего относительно прошлого месяца. Предприятия, которые не входили в государственный сектор, вольны были работать так, как им хотелось. Но в основном это были мелкие и средние бизнесы, которые предоставляли услуги, развлечения или создавали товары, которые не производили мои предприятия, но были нужны людям.