В Тереховке был субботник, сгребали сухой лист в парке, и пришла на субботник девчонка в зеленом пальтеце и зеленой шляпке с матерчатыми цветочками цвета весны, и сама как весна, какая банальная фраза, но что-то в ней было от ранней весны, светло-зеленое, семнадцать лет, приехала после техникума, кажется — в районный банк, призабылось, тени от безлистых еще деревьев на темной, вышитой молоденькой травой земле, и брошенные грабли, и обсаженная вербами дорога, по которой они вдвоем — Ярослав и девчонка в зеленом — шли к шоссе Киев — Мрин, голосовали на шоссе, чтобы уехать — куда? зачем? Комнатные птицы, которых весной тянет из клеток, и они бьются о проволочные сетки, а попутных машин не было, и автобусы шли переполненными, и они вернулись в Тереховку, снова пешком, под гудение пчел в кронах цветущих верб, и были какие-то разговоры с намеками на внезапную любовь с первого взгляда, от этих разговоров — и действительно от мальчишеской влюбленности — приятно шумело в голове, вскоре девчонка в зеленом пальтишке и зеленой шляпке уехала, и ничего между ними не было, но запомнились и девушка в зеленом, и поход с ней на шоссе, потому что это — молодость его…
Под козырьком автобусной остановки стояла девчонка. В зеленом плаще и зеленом беретике. Будто из прошлого. Даже дрогнуло что-то в груди. Екнуло сердце — написал бы поэт. Слова — они бессильны! Лишь контур расплывчатый того, что чувствуешь. Ярослав резко затормозил:
— Вам до Тереховки? Считайте, что повезло. Особенно — мне.
Девчонка глянула на дорогу, на часы и нерешительно покачала головой:
— Я подожду автобус.
— Неужто я похож на насильника или грабителя? — кокетливо глянул на себя в зеркало. — Присмотритесь ко мне внимательней. Весьма интеллигентное лицо, не правда ли? Киноактер или писатель. Если бы не седина в волосах, сошел бы за футболиста, но седых футболистов, наверное, не бывает. Обратите внимание на мои печальные где-то в глубине глаза. Отражение всемирной скорби. Очень действует на женщин. Вкупе, конечно, с внешним успехом. Кожаный итальянский плащ, японская пара, модная фуражечка плюс чуточку мировой скорби — как пряность к аппетитному блюду. Не удивляйтесь моему шутовству. Для меня эта дорога — дорога воспоминаний. Автобуса нет и сегодня не будет, предлагаю садиться, даже если вами владеет страх за свою невинность.
— Откуда вы знаете?
— Про что?
— Про автобус, — девушка густо покраснела.
— Я все знаю. Такая профессия. Садитесь? Я спешу.
Девчонка съежилась на заднем сиденье. Ладошка с тоненькими белыми пальчиками держалась за ручку дверцы.
— Не бойтесь, выпрыгивать на ходу не придется, я уже старый, спокойный мужчина. Это вас мама напугала разговорами о разных ужасах?..
— Понимаете, я была у тетки…
Вчерашняя школьница, он видел ее лицо в зеркальце, ничего особенного, налет провинциальности — в языке, одежде, манере держаться, словно налет пыли на крыльях машины, но так похожа на ту, из прошлой жизни. Впрочем, он только и помнил, что зеленое пальтишко и зеленую шляпку…
— Побежала рано на станцию, а наш автобус поломался, рейс отменили, я села на первый попавшийся, до поворота, а здесь вот уже час голосую, на работу опоздала, я работаю в швейной мастерской, а начальница строгая. Я вас, дядя, не боюсь, а только не знаю, потому что не наш вы, не тереховский, а люди разное болтают…
— Тереховский я. Писатель Ярослав Петруня. Работал в вашем селе, когда здесь район был.
— А разве в Тереховке был район?
— Простите, вам сколько лет?
— Ой, уже девятнадцать!
— Много… Вас еще на свете не было. Имеете право не знать.
Все чудесно, Ярослав. Все чудесно. Не вешай нос. Просто у тебя с этой зеленой девчонкой — разные системы отсчета времени. Она еще может быть твоей любовницей, впрочем, нравственные табу, провинциальные догмы, ничего интересного, будет много слов, много слез и мало радости. А осчастливить ее ты можешь. Оставить Ксеню и пойти с этим зеленком в загс. Побежать вдогонку за молодостью. Здесь вот, посреди дороги, скажи, что влюбился с первого взгляда, намекни на гонорары, на роскошную квартиру, дачу — сама бросится на грудь. Ксеня Киев бы перевернула. Десятки писем в десятки инстанций. Как-то со зла сказала: пожируй, пока здоровье есть, пса нужно иногда спускать с цепи, но помни — я не из тех жен, которых оставляют…