А именно таким и был Питер Каули. Уж он-то знал толк в чистке обуви!
Но что угнетало Питера – это равнодушие клиентов. Будучи по натуре разговорчивым человеком, он был обречен на молчание. Питер завидовал парикмахерам, болтовню которых вынуждены выслушивать клиенты во время бритья, концертным конферансье, которых нередко слушают с удовольствием, и особенно (об этом он старался не думать) политическим деятелям.
Питеру приходилось работать молча. Почему-то в этом мире повелось не разговаривать с представителями его профессии.
И когда нашелся человек, откликнувшийся на его речь, а потом доставленный по поручению какого-то господина на дом, настойчиво потчевал его виски и посвящал в не понятные Питеру Каули тайны науки и техники, это оказалось достаточным основанием, чтобы чистильщик обуви полюбил этого человека и, страдая бессонницей, размышлял над его судьбой.
Нам придется оставить Питера наедине с его мыслями, как они ни любопытны, ибо уже ясно, что Фэди Роланд ошибается: Питер не шпик, приставленный к нему разведывательным бюро. Но в это самое бюро зайти нам не мешает. Причем как раз накануне описываемых событий. И тогда мы поймем, что происходит с Фэди и чего он сам так и не поймет до самой смерти.
В седьмой комнате на третьем этаже мы застаем уже знакомых нам Тадда Паппаса, Мата Галтона, Ралфа Дрессера и четвертого мужчину в форме генерала разведывательной службы, имя которого мало кому известно и которое не рекомендует упоминать цензура. Из уважения к ней мы и будем впредь именовать его по военному званию.
Мы незримо входим в кабинет генерала именно в тот момент, когда решается судьба Фэди Роланда. Разговор начался, по-видимому, давно, когда наше внимание было отвлечено бессонницей чистильщика сапог.
– Значит, вы уверены, что из этой затеи с локатором ничего не выйдет? – обращается генерал к Ралфу Дрессеру.
– Шеф может подтвердить.
– Да, – подтверждает Мэт Галтон. – Работу Роланда дублировали еще в одной лаборатории. Десятки раз все проверено. Обнаружение подземных стартовых площадок с помощью управляемого луча невозможно. Объяснить почему?
– Не думаю, чтобы в этом была надобность. Ралф возглавляет технический отдел нашего бюро, и это – на его ответственности. Таким образом, я считаю, что предложение Дрессера и Паппаса может быть принято. Теперь, Тадд, вы можете объяснить господину Галтону существо операции «Милтаун». Только прошу покороче, мне скоро – на доклад к министру.
Тадд Паппас встал с кресла.
– Можно сидя, – великодушно разрешил генерал.
– Красных, безусловно, интересуют наши работы в области локации, как и нас – их работы, – сказал Паппас. – До последнего времени мы были озабочены тем, как выведать секреты красных и возможно лучше законспирировать свои исследования. Мне думается, что наше разведывательное бюро может принять на себя еще одну не менее важную обязанность – дезориентировать красных, заставить их заниматься ненужными делами и отвлечь внимание от других важных проблем.
– Вы забываете о финансовой стороне дела, – остановил его Дрессер.
– Я и об этом скажу, – спокойно заметил Паппас. – Надо дать понять красным, что мы продолжаем работы над конструированием локатора и что исследования плодотворны. Для этого нужно создать бум вокруг имени этого неудавшегося ученого… Я забываю его фамилию.
– Фэди Роланд, – подсказал Ралф.
– Да, Фэди Роланд.
– Непростительная забывчивость, – недовольно заметил генерал. – А я всегда думал, что у вас память, достойная настоящего разведчика.
– Склероз, – улыбаясь, сказал Галтон.
– Не думаю, – обиделся Паппас. – Мне еще рано на пенсию.
– Уверен, что рано, – сказал генерал и по-дружески обнял Паппаса. – Мы еще поработаем с вами, Тадд. Продолжайте.
Ободренный генералом, Паппас заговорил с не присущим ему возбуждением:
– Красные, узнав об этом, постараются догнать нас и… опередить, – он рассмеялся. – Как и во всем остальном. А мы знаем, как они это делают. Они ничего не пожалеют, запрягут своих лучших ученых.
– Отвлекут от других дел, – заметил Дрессер.
– Да, – продолжал Паппас. – Этим мы заморозим исследования, которые для них действительно важны. Дальше. Нам вся эта история, я подсчитал, обойдется примерно в сто, сто двадцать тысяч бульгенов сверх того, что было затрачено на работу этого…
– Фэди Роланда, – подсказал Дрессер.
– Благодарю вас, – Паппас поклонился ему. – Но мы заставим красных выложить на это миллиарды. Вы же знаете, как у них делаются такие дела!
– Как вы находите этот план? – обратился генерал к Галтону.
– Я считаю его блестящим, – ответил Галтон. – Признаться, я не всегда был уверен в полезности… гм, извините, господин Паппас, в полезности создания в нашем управлении специального отделения во главе с господином Паппасом и Ралфом Дрессером, – он повернулся к Ралфу, – ученым, которого отвлекли от науки. Теперь я вижу, что ошибся.
Так решилась судьба Фэди Роланда и судьба других лиц, встретившихся на его пути.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Первые дни прошли спокойно. Фэди был целиком предоставлен себе, никто ему не мешал.
На другой день после беседы с Ралфом и Паппасом в особняк привезли оборудование для лаборатории. Установка его заняла почти неделю.
Затем монтажники удалились и Фэди весь окунулся в любимую работу.
Эзра появлялась редко. Иногда они вместе обедали. Без малейшей назойливости Эзра расспрашивала Фэди о работе, признавшись, что мало смыслит в технике. В свою очередь Фэди вынужден был сказать, что ему чужд мир искусства, которым жила Эзра. Разговор вращался, главным образом, вокруг газетных сенсаций.
Экономка, которую Фэди почти не видел, очень исправно, однако, выполняла свои обязанности. Это была старая дева, по виду которой невозможно было определить ни ее возраст, ни стремления. Казалось, у нее вообще отсутствует интерес к чему бы то ни было, кроме строгого исполнения своих обязанностей.
Но исполняла она их безукоризненно. Экономка попросила Фэди составить примерное меню на неделю. Больше она ни с чем к Фэди не обращалась. Только раз сказала, что ему следует вносить за питание десять бульгенов в день.
Вот тут-то Фэди вспомнил, что на его имя должен быть открыт счет в банке. «Это стоило бы проверить», – подумал он.
Фэди заглянул в список внутренних телефонов и набрал номер гаража. Ему тут же ответил по-военному бодрый голос:
– Шофер Бубби слушает.
– Я поеду в город, – несколько растерявшись, сказал Фэди.
– Выезжаю, – раздалось в ответ.
Фэди захватил макинтош и спустился вниз. У подъезда уже стоял черный «Брам-Польс».
Фэди открыл дверцу машины и увидел на заднем сидении двух мужчин.
«Зачем они здесь? – подумал он. – Ага, охрана, – вспомнил Фэди разговор с Паппасом. – Но какого черта им охранять меня?»
– Если вам безразлично, лучше садитесь впереди, – сказал один из них.
Фэди уселся рядом с шофером, и машина двинулась к воротам, которые немедленно, словно по заранее отданному приказу, отворились.
– Куда поедем? – спросил шофер.
– В банк «Тэрстон – сын – и дядя» – ответил Фэди.
Машина влилась в поток автомобилей, двигавшихся по трассе.