В этой толпе, жившей слухами и всяческого рода ложными новостями, попытался затеряться Гиммлер в тот момент, когда наконец 7 мая было принято решение о безоговорочной капитуляции Германии.
В тот же день рейхсфюрер СС стал весьма обременительным для нового правительства и был из него выведен. Гиммлер ощутил нависшую над ним угрозу и скрылся.
Дальнейшее местонахождение Гиммлера было неизвестным. По всей вероятности, он нашел себе временное убежище где-то в окрестностях Фленсбурга и скрывался там вместе с кучкой эсэсовцев, которые все еще оставались верными ему. В течение нескольких недель ему удавалось обмануть преследующие его спецслужбы союзников. Во все части и подразделения были разосланы его фотографии.
20 мая Гиммлер решил найти надежное убежище в Баварии. Туда он отправился в сопровождении десятка офицеров-эсэсовцев, которые все еще оставались верными ему.
21 мая по дороге из Гамбурга в Бремен была замечена небольшая группа мужчин. Она остановилась перед английским контрольно-пропускным пунктом. К проходу подошел человек, протянувший военному чиновнику документы на имя Генриха Хитцингера. Его левый глаз был закрыт повязкой. Сильно поношенная одежда никак не выделяла его среди прочих беженцев. Однако неуверенность и наличие документов (постовые привыкли, что обычно люди шли без всяких бумаг) привлекли внимание. Этого гражданина вывели из толпы и завели в караулку. До решения его судьбы подозрительный субъект был помещен в тюремную камеру находившегося неподалеку лагеря.
Но, конечно же, никому и в голову не приходило, что человек с черной повязкой это и есть Гиммлер, сбривший свои знаменитые усики.
Конечно, Генрих Гиммлер с его опытом работы в полиции, знал, что установить его личность не составит труда. Он не смог вынести того, что с ним обращаются как с тысячами безвестных солдат. Гиммлер попросил о встрече с комендантом лагеря. Вскоре его ввели в кабинет. Гиммлер снял повязку и представился:
— Я Генрих Гиммлер, я хочу сделать важное и срочное сообщение маршалу Мотгомери. Может он рассчитывал на побег во время следования?
Гиммлера направили в Люнебург и передали в руки служб безопасности. Его осматривал врач, все его карманы были обысканы. В одном из карманов обнаружили крупную ампулу цианистого калия. Затем Гиммлера переодели в поношенную английскую форму и посадили под замок до прибытия полковника Мерфи, которому маршал Монтгомери поручил заниматься задержанным. Сразу после прибытия Мерфи принялся расспрашивать о мерах предосторожности, принятых до его приезда.
— А проверили ли у него рот? — спросил он. — Чаще всего нацисты прячут капсулу с цианистым калием под языком или в одном из искусственных зубов. Капсула, найденная в кармане, может быть положена туда лишь для отвода глаз.
Тогда врач снова отправился осматривать Гиммлера. Когда он приказал ему открыть рот, Гиммлер свел челюсти. Что-то хрустнуло, и он замертво упал.
Все попытки вернуть Гиммлера к жизни оказались напрасными. Так, растянувшись на паркете среди английских военных, которые пытались вызвать у него рвоту, покончил свою жизнь рейхсфюрер СС.
За несколько лет до этого, в 1938 г., он говорил, обращаясь к своим офицерам: «Я не понимаю человека, который выбрасывает свою жизнь как поношенную рубашку, думая таким образом избежать трудностей. Такого человека надо просто закапывать, как животное».
Его труп, сфотографированный союзными военными корреспондентами, был предан земле. Местонахождение этой могилы держится в секрете.
Круг жизни Гиммлера замкнулся. Чтобы преодолеть бессилие и слабость, он должен был завоевать абсолютную власть. Когда эта цель была достигнута, он попытался удержать власть, предав своего кумира. Попав в лагерь для военнопленных и оказавшись там одним из сотен тысяч простых солдат, он не выдержал испытания и предпочел смерть. Лишение власти было равноценно для него утрате своего «я».
Гитлер Адольф
20 апреля 1945 г. Гитлеру исполнилось 56 лет.
22 апреля он сказал своим приближенным: «Война проиграна… Я убью себя…»
Перед этим (31 марта 1945 г.) фюрера видел Геббельс и оставил запись в своем дневнике: «Мне просто больно видеть, какое плохое физическое состояние у фюрера. Он говорит, что уже почти не спит, что беспрерывно загружен работой и что его совершенно изматывает необходимость постоянно взбадривать и приводить в чувство своих слабонервных и бесхарактерных сотрудников. Могу себе представить, насколько все это утомительно и хлопотно. Фюрера мне просто жаль, особенно когда я вижу его в таком состоянии. И все же я не могу отказаться от своей обращенной к фюреру настоятельной просьбы как можно быстрее выступить перед народом… Сейчас самое важное — чтобы он снова воодушевил народ; остальное я тогда возьму на себя… Мне думается, я сумею в кратчайший срок взять прессу под жестокий контроль. Однако условием для этого должен стать тот лозунг, который фюрер даст и прессе, и всему немецкому народу».