В 17.35 с подводной лодки была выпущена учебная торпеда, в которой лежала записка. Удалось разобрать отдельные слова: «…в носу нас 11 человек, …буксируйте на мель, вода прибывает… или подымите нос…». В 18.30 на стук спасателей по корпусу ответа из кормового отсека не последовало.
Возможность спасения оставшихся в живых подводников зависела от подхода спасательного судна «Волхов», которое было специально приспособлено для подъема затонувших подводных лодок. Но «Волхов» запаздывал, и его подход ожидался лишь к утру следующего дня.
В 23.04 (спустя 8 ч 43 мин после гибели лодки) на поверхности моря появились люди, которые, перестав надеяться на помощь извне, решились на самостоятельный выход из полузатопленных отсеков. Удалось выйти лишь шести подводникам, из которых в живых остались пятеро. Они-то и рассказали подробности гибели АГ-15.
Выход подводной лодки в море совпал по времени с подготовкой к обеду, и кок заканчивал на камбузе последние кулинарные приготовления. История умалчивает, что именно подгорело в этот момент на камбузной плите (не исключено, что это были котлеты), но факт остается фактом: не спросив разрешения и даже не поставив в известность командира, кок решил проветрить отсек, где находился камбуз, и открыл входной люк. Этот люк находился сразу же за ограждением прочной рубки и плохо просматривался с мостика, поэтому ничего не подозревавший о «самодеятельности» кока командир со спокойной душой отдал команду о быстром погружении. Дальнейшее не заставило себя ждать. Как только палуба ушла под воду, началось интенсивное затопление кормового отсека, и лодка стала проваливаться на глубину. Находившиеся на мостике люди не успели даже спуститься в центральный пост и были смыты за борт (по некоторым данным, они во главе с командиром сознательно покинули гибнущую подводную лодку).
После подъема АГ-15 на поверхность (28 июня того же года) в носовом отсеке и воздушном мешке кормового отсека было обнаружено 17 трупов. Как выяснилось, 15 человек погибли от удушья, а двое застрелились.[171] Так закончилась эта трагедия, вызванная грубейшим нарушением не только дисциплины, но и основных правил поведения на борту подводной лодки.
Пример с АГ-15 является далеко не единственным. Еще до этого случая из-за сходных грубых ошибок личного состава затонули (правда, без трагических последствий) две подводные лодки: английская А-4 и русская «Минога».
А-4 проводила 16 октября 1905 г. учения совместно с надводными кораблями. Лодка находилась в позиционном положении и принимала сигналы с движущегося миноносца. О приеме сигналов она должна была сообщать подъемом и опусканием флага, фал которого пропустили внутрь прочного корпуса через… вентиляционную шахту. При погружении об этом как-то забыли, и в отсеки лодки начала поступать вода. Из-за наличия фала закрыть клапан вентиляционной шахты не удалось, и лодка затонула на глубине около 30 м. Четкие и быстрые действия команды (запуск осушительного насоса, удаление балласта и т.п.) позволили лодке всплыть на поверхность, где команда ее покинула. На оставленной лодке произошел взрыв выделившегося гремучего газа, а затем еще два взрыва, после чего лодка вновь затонула, но уже на мелководье, куда ее успели отбуксировать. Состоявшийся суд признал виновным в гибели лодки ее командира, однако, учитывая его мужество и хладнокровие в момент аварии, счел возможным ограничиться дисциплинарным взысканием.[172]
В марте 1913 г. при сходных обстоятельствах близ Либавы погибла подводная лодка «Минога». Незадолго до этого на лодку был назначен новый командир – лейтенант Гарсоев, командовавший ранее подводной лодкой «Почтовый», которая относилась к кораблям совершенно другого типа. Гарсоев перевел на «Миногу» весь экипаж «Почтового», состоявший из сверхсрочнослужащих. Последние, полагаясь на свой большой опыт, новую лодку практически не изучали и плохо знали ее конструкцию и особенности.
В 14.00 23 марта «Минога» отошла от пирса для первого практического плавания после зимнего отстоя. Уже в этот момент случилось небольшое происшествие: Гарсоев не рассчитал выбега лодки при движении задним ходом, и «Минога» ударилась кормой о борт стоявшей у пирса угольной баржи. При этом раскололся укрепленный на ахтерштевне золоченый двуглавый орел – обе его головы утонули.
171
Морской сборник. 1930. № 7. С. 150-152; Пузыревский К.П. Повреждения кораблей, борьба за живучесть и спасательные работы. М. – Л., 1942. С. 169-173.