- А за то, что чуть до вашего Киева не долетел!
- Ясно, - хмыкнул Сувор, проворчал потише, - Лётчиков мне как раз и не хватало. Вот я только ещё штрафбатом не командовал!
Он обратился к остальным:
- Рассказывайте уж, откуда такие красивые на мою голову свалились. По одёжке вижу, что не от мира сего. Стало быть, и толку от вас покуда в ратном деле, как от козла молока. Так что вас буду мучить особо. В армии-то хоть служили?
Дедкин начал не торопясь:
- Судя по всему, в том числе и по вашему упоминанию о штрафбате, вы тоже не в этом мире родились. И, тем не менее, вроде бы прекрасно устроились.
Сувор перебил:
- Ты это, давай без выкрутасов словесных, и без выканья дурацкого. Я, слава Богам, от него уж давно отвык. Давай уж по военному: служил, не служил, имя, откуда родом, кем работал.
- Дедкин Виктор Павлович, в прошлом военный лётчик. Работал последнее время в охранном агентстве. Жил в Екатеринбурге, или, если так понятнее - в Свердловске. Родился в Балтийске, по-старому - Пиллау.
- Ясно, - Сувор кивнул Каурину, - Следующий!
- Каурин Валерий Александрович. Родился в Курицыное Первоуральского района Свердловской области. Там почти всю жизнь и прожил. Юрист. Служил, немножко воевал... Вы чего? Вам плохо?
Губы Сувора предательски тряслись, он пытался что-то смахнуть с ресниц, уставившись на Каурина, наконец выдавил тихонько одними губами неверяще:
- Валерка, это ты, сукин кот, внучок лопоухий?
- Деда? - уставился на Сувора Валерий, - Деда! Ты ж тут по-другому как-то назвался. Я вначале глянул, хотел спросить, а тут ты сказал, что Сувор, я и решил, что мне померещилось.
- Тут я и Сувором стал, прозвище такое. Да уж! Не ждал, не гадал, а оно и вышло. За все потери Боги внука притянули. Прямо за его большие уши и притянули ко мне!
- Дед! Мне тебе столько всего рассказать надо! - Валерий подбежал к Сувору, они обнялись, замерли. Каурин уткнулся в грудь деда, на какое-то время вновь почувствовав себя тем самым маленьким Валеркой, которому дед рассказывал сказки. Сувор, прижимая к себе внука, трепал чуть подрагивающей рукой его волосы. Рядом по-щенячьи прыгал Вулдай, радуясь за Сувора, пытаясь лизнуть в лицо то деда, то внука.
Остальные чуть отошли, отвернулись, давая возможность прийти в себя. Минуты через три дед с внуком оторвались друг от друга.
- А его ты не узнаёшь? - Валерий указал на Марцинковского, удивлённо лупающего глазами то на Сувора, то на Каурина.
- Его? Сейчас-сейчас! - Сувор всмотрелся, прикрыл глаза, вспоминая, - Его не помню. С наших мест тоже? Постарше тебя будет. Нет, не узнаю.
- Сана это, Марцинковский, мы ж с детства вместе бегали!
- Сашка? Вовек бы не признал! Ты чего ж такой старый, а?
- Жизнь такая, не я такой, дед-Коль! А Валерка-то верил, что ты в этот мир смотался! Он сам не раз говорил. А я теперь здесь новую жизнь начну! И звать меня теперь не так, я теперь Ляхом буду!
- Ляхом? Ну, хоть бы и Ляхом! А чем Сашкой худо? Александров тут не водится, а Сашек да Шурок хватает.
- Ну и пусть их хватает, а я всё равно так решил!
- Решил, так решил. Давно здесь-то?
- В городе - второй день, а перешли - так дней пять назад.
- Ночевали-то где?
- У меня ночевали, - вмешался Вяз, - Да и ты ко мне давай, покуда не обустроились, места всем хватит.
- Можно и к тебе. А обустраиваться теперь точно надо, строиться даже. А я-то собирался в гридницкой жить. Вот оно как получается! Ну, что ж! Вот только на амазуличей глянем, познакомимся, а там можно и к тебе. Кстати: ещё с друзьями моими не познакомились. Вот - Вулдай, а тот - Сирко, оба други мои боевые старые. Я уж чаял, ближе их никого у меня не осталось, а тут вы подвалили. А ты, Виктор, часом не родственник мне?
За Дедкина отозвался Каурин:
- Можешь считать, что родственник почти. Я на его сестре женат был.
- Тогда и слов нет! - засмеялся Сувор, - Ну, пошли на задний двор, амазуличей смотреть.
Вяз спохватился:
- Коней с собой берите, чтоб не возвращаться. Задними воротами и выедем.
На полпути к ним подбежал какой-то ратник:
- Вяз, Руслан! Борича давно не видали?
- Нет, нынче не видели. Вчерась вместе в корчму ходили, к Берковичу. Да только Борич раньше всех ушёл, - пожал плечами Вяз.
Базлай хлопнул себя по лбу:
- Ёлки-палки! Да он, видать за каликами увязался! Он же просился с ними уйти! Видать даже не стал князя предупреждать.
- Какие калики, они ж ему отказали! - вспомнил Вяз.
- А он, видать, или после где уговорил, или вовсе -тишком! Видать, как надумал, так уж и не передумывал, потому и у князя не спросился об отходе, - не сдавался Руслан.
- Не похоже это на него, - задумчиво проговорил Лютик, - Вот если бы ты, Руслан так, или кто вроде тебя. А на Борича не похоже.
- Много мы его знаем! - возразил Базлай.
На заднем дворе, возле недавно срубленного дома, обнаружили амазуличей. Воины занимались своими делами. Кто точил оружие, кто приводил в порядок одежду, кто, разойдясь парами, отрабатывали приёмы боя, звеня копьями-ассегаями, отбивая удары большими миндалевидными щитами, обтянутыми кожей, кто просто дремал на солнышке, развалясь на пока ещё не вытоптанной до конца траве. Некоторые уже оделись по-славенски, но большинство ещё, благо тепло, были в одних набедренных повязках и босиком. Доспехов ни на ком вообще не было.
- Кто тут у вас главный - крикнул Сувор.
- Главным у нас, как и у тебя - князь Игорь Святославич, а старшим в сотне покуда - Умслапогас, - откликнулся сухощавый высокий воин, пробуя ногтем заточку ассегая, - А сотника нам князь пока не поставил. Позвать, что ль?
- Ну, позови.
- А меня Чакой зовут, - к чему-то добавил воин, обернулся и негромко позвал:
- Умслапогас! Тут к тебе пришли какие-то.
От группы тренирующихся воинов, отбросив щит, отделился здоровенный мужчина лет тридцати, направился к пришедшим, вытирая пот со лба. Как и у большинства, ничего, кроме алой набедренной повязки, на нём одето не было. Под блестящей тёмной кожей шарами перекатывались чудовищные мускулы. Ощущения массивности, однако не было, немалый вес скрадывался за лёгкой, пружинящей походкой, осиной талией, длиной шеей воина. Тонкие черты лица, прямой нос, высокий лоб с глубоко и широко осаженными умными чёрными глазами, шапка коротких курчавых волос. На шее - ожерелье из звериных клыков, в левом ухе поблёскивает небольшая серьга. Предплечья от запястья до локтя скрыты широкими стальными узорчатыми наручами. Заговорил неспешно, чуть гортанно, отделяя слова друг от друга:
- Вот он я. С чем пришли?
Сувор спешился, протянул руку:
- Будем знакомы. Сувор, сотником к вам поставлен. Они, - Сувор указал на Вяза с Русланом, - помощниками мне будут. Остальные тоже в вашу сотню. Учиться вместе будете.
- Чему учиться-то? - искренне поразился Умслапогас, - Не первый год, как родились на свет, не первый день и оружие в руках держим. Выбирай средь моих людей любого, ставь любого своего, ни один не поддастся, сам всё узришь. Вот если меня кто из вас конному бою научит, да и просто в седле держаться, не падая, за то благодарен буду. Вот только коня себе раздобуду.
- А чего тут раздобывать! - вмешался Марцинковский, - бери себе Бруньку, да и учись. А я всё думал: и зачем мы её с собой с утра взяли! Вот и сгодилась. Ты не сомневайся, кобыла добрая, нам её намедни водяной каменский подарил. Ну а мы, стало быть - тебе.
- Я так не могу! - запротестовал было Умслапогас, - Вы ж меня впервые видите.
- Ничего, насмотримся ещё, надоест! - отмахнулся Марцинковский.
Их перебил Сувор:
- Что твои вои за себя постоять могут, в то я без проверки верю. Как вы то доверие оправдаете, то - другой разговор. А что в битве не токмо железом махать надобно, а и строй держать, то, чую я, вам неведомо. А иначе ты супротив конной лавы не выстоишь. Рассекут твоих хлопцев на части, разбросают копьями в разные стороны и почнут рубить в капусту. Тут хоть стой, хоть беги - всё едино будет. Тому и учиться станете.