Умслапогас нехотя согласился. Приняв повод Бруньки, он уже не отпускал лошади. Гладил её морду, сначала с опаскою, потом всё смелее и смелее. Брунька доверчиво тыкалась, хватала легонько бархатистыми губами за жёсткие волосы воина.
По распоряжению Сувора воины кой-как построились в три шеренги. Сотник обошёл строй, ещё раз, уже для всех объяснил, для чего необходимо обучение новому для них способу боя. Сказал и о том, что нужно будет освоить и оружие, для них непривычное, дабы в бою, коль своё сломается, с незнакомым укладом не сплоховать.
Началась учёба, в ходе которой начиналась и дружба. Судьбы людские переплетались причудливо, плели меж собою мудрёные петли, затягивали новые узлы. Какие-то из них надолго, какие оборвутся? Про то никому ведомо не было, ни людям, ни Богам, поскольку люди, они сами свои судьбы плетут. Да и не только свои, но и чужие вплетают, часть плетения вместе ведя, кто сколько может.
Глава 21
Рано утром Двинцов был разбужен давно забытым, раскатистым "Подъём!" К собственному удивлению, забытые привычки проснулись мгновенно. Одним махом взметнул тело с постели, натянул порты, запрыгнул в сапоги. Огляделся: никто доспехов не одевал, перешучиваясь, выбегали во двор в одних рубахах. Выскочил следом, никто не строился, народ плескался у колодца, у бронзовых рукомойников. Во дворе появился Рач, завопил тоненько:
- Ну, сонные тетери, очи продрали, морды сполоснули? Теперь и пробежаться не грех! За мной! Рысью, чтоб коней своих не стыдно было!
Хохоча, выбежали за ворота. Миновали посад, забухали сапогами по дороге, направляясь к ближайшему гаю. Затем выбежали к речке, искупались. Рач всю дорогу держался впереди, отставая лишь изредка, чтоб отвесить внушительного пинка отстающим. Псы всю дорогу увлечённо бежали рядом, отлучаясь в сторонку
Возвращались быстрым шагом. Рач потребовал песню:
- Запевай, хлопцы, мою любимую!
Двинцов, в который уже раз в этом мире, услыхал давно знакомые слова и мелодию.
Розпрягайте, хлопцы, коней,
Та ий лягайте почивать!
А я пиду в сад зеленый,
В сад криниченьку копать!
Алёнка, раз! Два! Три!
Калина! Чорнявая дивчина
В саду ягоду брала!
Так, с песней, и вошли в Детинец, протопали к гридницкой. Сотник скомандовал:
- Разбегайсь! Жди, покуда снидать покличуть! Покуда коней обиходьте!
Вадим, не зная куда себя девать, вместе со всеми направился к конюшне. Слонялся, глазел на конские морды. Кто-то сунул, "Вынеси, мол", вёдра с помётом, кто-то попросил помочь натаскать воды в поилки.
Подошёл Шостак с каким-то парнем, спросил:
- Тебе коня дали?
- Нет пока. Так ведь ещё неизвестно, примут меня или нет.
- Примут, куда денутся! - уверенно заявил Шостак, - Ты вон, воевал даже, как не принять. На коне-то ездить умеешь?
- Думаю, справлюсь, - осторожно ответил Двинцов, памятуя читанную когда-то "Русь изначальную" с описанными там тренировками с трёхпудовым булыжником, зажатым меж колен. Такого он, конечно же не мог.
- Справишься, знамо дело! Знакомься, это Юрка. Мы с ним вместе росли, дома рядом были. У него батя тоже кожемяка, Курбатом зовут. А моего - Гордееем. А тебя, Вадим, как по отчеству?
- Игоревич. Да зачем вам?
- Ты всё ж старше. Впрочем, как знаешь. Пошли мыться, да в трапезную. Меня стряпухи послали народ кликать.
- Так ты что, всё же загремел, как Рач обещал?
- Ну, а как же! Он же меня догнал. А-а! Дохлое дело, от Рача сматываться. От него ещё ни один не убегал. Старый пень, а здоров бегать. Он, небось по ночам вообще в лося перекидывается.
- Тогда уж в волка! - подхватил Юрка, - он и биться горазд!
- А что, сохатый будто ратиться не может! Мало не покажется, коли копытом въедет, или на рога вздымет.
- Оно так, - согласился Юрка, - Ладно, есть пошли, вон - все уж тронулись.
Умывшись, направились в трапезную, расселись. Сидящий на возвышении Рач, принеся жертву Богам, взялся за ложку первым. Застучали посудой и остальные. Шостак шепнул:
- Вадим, ты сильно не нагружайся, коли уж тебя Рач испытывать начнёт. Он нарочно сразу после утренника за тебя примется. Он же как думает: коли уж ты в кмети решил податься, то желудком своим управлять должен. А коли брюхо набьёшь, так и току от тебя, с непривычки-то мало будет.
Двинцов согласно кивнул.
Шостак оказался прав. На выходе его подловил сотник, сказал, хитровато щурясь:
- Тебя, что ль спытать треба? Не обознался? Тогда шагай за мной. Стой! Ты куда это?
- Как куда? - удивился Вадим, - кольчугу надеть, оружие взять.
- Ага, разбежался. Не треба пока. Псов только заведи, нехай в гридницкой ждут.
Вышли во двор, прошли почти к самой ограде. Рач буркнул:
- Жди здесь! - и куда-то убежал.
Вернулся, неся под мышкой два деревянных меча и пару таких же рогатин, бросил на землю, комментируя:
- А щитов нам покуда тож не треба.
Протянул один из мечей Двинцову:
- Показуй, на что гож. Коли, сколь надо, супротив меня выстоишь, считай, что взял в дружину. А коли нет, не взыщи. Не младень, чтоб тебя с начал учить.
- А сколько надо-то продержаться? - полюбопытствовал Вадим, примеряясь к оружию, пробуя балансировку, привыкая к весу, несколько большему, чем ожидал.
- Сколь надо, то мне решать, не твоё телячье дело.
Рач обратил внимание на то, что Двинцов прикидывает на руках вес деревяшки, усмехнулся:
- Что, тяжеловат? То так, боевой куда легче. Зато такой вот палкой помашешь каждодневно, так тебе в бою настоящий-то меч пушинкой покажется... Берегись!
Сотник внезапно прыгнул на Двинцова, рубя с разворота на уровне груди. Тот едва успел отскочить, чуть не упал, при этом извернувшись чудом от ещё одного удара. Перекувыркнулся через спину, тут же, разозлившись, бросился на Рача, пытаясь достать в глубоком выпаде. Казалось: вот он, Рач, вот сейчас и упрётся меч в грудь сотника, ан нет! Рач оказался где-то слева, а Вадим попросту пролетел мимо, вновь едва не растянувшись. Рач крикнул:
- Ну! Чего ты ходишь?! Давай как следует - я не буду ничего делать. Не боись, сильно не расшибёшься!
Двинцов осмелел, решил пойти на хитрость. Стараясь быть поточнее, подобрался к Рачу и, внезапно отбросив в сторону меч сделал захват правой за левую руку сотника поближе к плечу, как бы для броска через бедро. Точнее, Вадиму только показалось, что сделал, потому что, хоть Рач и не убрал своей руки, но Вадимова словно провалилась сквозь пустоту, и Двинцов повалился назад.
- Да не бойся, не лякайся, хватай за мене сильнее! - ободрил Рач, тоже отбросив меч.
Не понимая, как же это он оконфузился, Двинцов вскочил на ноги и сделал захват левой за его правую, а правой - за шею и... упал сквозь ту же пустоту вперёд, едва успев подставить руки, так, что даже отбил ладони о землю. Тут уж Вадим понял, что что-то не так, и начал действовать с предельной осторожностью, но быстрее. И при каждом входе в захват оказывался в пустоте, которая хлёстко била Двинцова о землю. С какого-то момента Вадим уже не надеялся провести бросок и бился лишь за то, чтобы не упасть, просто устоять на ногах. Ему всё казалось, что он теперь понял и у него получится. Но не получилось раз двадцать, если не больше. При этом сам Рач даже не делал попыток Двинцова не то что там бросить или ударить, даже подтолкнуть слегка. Он только смеялся, а потом начал спрашивать:
- Смекнул? Ну, смекнул наконец? Видишь её? Нет? Да?
"Её" Двинцов никакую не видел, но какое-то понимание у него постепенно начало появляться. Наконец, Вадим не выдержал и, отдуваясь, спросил Рача:
- Да кого видеть-то?
Тогда старик отодвинулся от Двинцова и показал на свою грудь, даже постучал по ней: