Киев строился во образ Константинополя. Уже в X в. постройкой и освящением знаменитой Десятинной церкви Успения Пресвятой Богородицы Киев посвящал себя, подобно Константинополю, Царице Небесной: 11 мая 330 г. император Константин Великий посвятил новую столицу Богоматери[611]. В XI в. Ярослав Мудрый строит в Киеве Софийский собор во образ Софии Константинопольской, сооружает новую крепостную стену города, где главными воротами становятся ворота Золотые, как и в Константинополе. Однако и в столице Византии Золотые ворота были созданы во образ Иерусалимских Золотых ворот, через которые, как известно, Иисус Христос совершил свой торжественный «вход в Иерусалим». В «Слове о законе и благодати» киевского митрополита Иллариона, произнесенным перед утренней пасхальной службой, вечером в Великую субботу, совпавшей с праздником Благовещения, 25 мая 6546 (1038) г. в новоосвященной церкви Благовещения Пресвятой Богородицы на Золотых воротах в Киеве (датировка А.Н. Ужанкова), «Константин град» был прямо назван «Новым Иерусалимом», из которого, по словам Иллариона, князь Владимир с бабкой Ольгой принесли Честный Крест, подобно тому как Константин Великий с матерью своей Еленой принесли крест из Иерусалима...
Время, как воля Божья, соотносится с пространством Русской земли[612], но категории эти не имеют еще четко выраженных форм. Русь осознавала себя частью всего православного мира, и зависимость от Византии — религиозная, идейная — была еще очень велика. Как отмечал Г. Федотов, для русского человека «нет православной земли, которая не была бы Русской землей»[613]. Трагический поворот наступит после падения Константинополя в 1453 г., когда в одночасье Русская земля[614] станет единственной и последней богоспасаемой территорией, а время неумолимо будет приближать эту страну к последнему мгновению человеческого, земного существования.
Страшный Суд еще не волнует древнерусское общество своей близостью, хотя, как считает И.Н. Данилевский, наступление его могли ждать в 6537 г., 25 марта 1038 г., в связи с чем и было произнесено знаменитое «Слово о Законе и Благодати» митрополита Иллариона. И, все же основные расчеты относились ко времени, когда закончится именно седьмая тысяча лет...
Особый, практический интерес общества к вопросу о времени Второго Пришествия, возникает в XIV-XV вв. В Киевской Руси, в молодом христианском обществе, искренне полагавшем, что для спасения достаточно принять обряд святого крещения, не могло быть еще того пессимизма, который мы обнаруживаем через несколько веков в Северо-Восточной Руси, озадаченной, как исполнить «всякую правду» пред Богом. Впрочем, пессимизм средневековых людей был какой-то особый — обнадеживающий: все кончится скоро, но и все решится наконец. Грядет «конечный» — справедливый Суд Христов...
В XIV в. мысль о конце света в семитысячном году уже волнует сознание людей своей близостью. В разных апокрифических сказаниях можно было прочитать о тех событиях, которые должны предшествовать концу света за несколько десятков лет до семитысячного года. Вся эта богатая, и в основном византийская, переводная литература наполняла смыслом жизнь, придавала ей импульсы. В житии Сергия Радонежского, например, говорится, что такой светильник в Русской земле, как Сергий, не даром воссиял на скончании седьмой тысячи лет. Епифаний Премудрый, описывая жизнь Стефана Пермского, передает содержание тех мнений, которые высказывали современники. Они, в частности, говорили, что Господь помилосердовал о народе пермском, и на исходе числа седьмой тысячи лет послал ему христианского просветителя в лице Стефана.
Вместе с тем мысли о скором конце света тревожат людей, они ощущают время через призму эсхатологических ожиданий: им кажется, что «беззаконие» нарастает, а это — верный признак прихода антихриста. В послании митрополита Киприана игумену Афанасию (1390-1405), кроме наставлений, находим особую тревогу: «...ныне есть последнее время, и летом скончание приходит, и конец веку сему; бес же велми рыкает, хотя всех проглотити, по небрежению и ленности нашей. Оскуде бо добродетель, любовь преста, простота духовная отбеже; зависть же и лукавьство и ненависть въдворися, ухищрения же и высокоумия исполнихомся...»[615]
611
Лебедев Л. Богословие земли Русской // Лебедев Л. Москва патриаршая. М., 1995. С. 287-288.
612
Данилевский И.Н. Западноевропейские земли в летописном понятии «Русская земля» // Древняя Русь и Запад: Научная конференция: Книга резюме. М., 1996. С. 53-56.
613
Федотов Г.П. Стихи духовные: Русская народная вера по духовным стихам. М., 1991. С. 96.
615
Акты исторические. Т. I. № 253; Порфирьев И. История русской словесности. Казань, 1876. Ч. 1. С. 434.