Вместе с тем, задолго до античных времен (более 1,5 тысяч лет до н. э.) философами-натуралистами был подмечен реально действующий в бытие Закон. Он вошел в нашу Историю под именем «Закона равновесия». Его суть выражалась следующим образом: если где или когда-нибудь в бытие проявляла себя некая сила, стремясь изменить состояние его «вещей», то здесь же, автоматически, возникала иная сила, иной «дух» с диаметрально противоположным ремеслом, который всегда стремится укротить бунтаря, сгладить его проявления. Сей процесс продолжается до тех пор, утверждали древние, пока меж «бунтарем» и этой, невесть откуда взявшейся силой («духом»), не наступает «равновесие»: горячее — остывало, быстрое замедлялось, молодое — старело и т. д. и наоборот.
На базе этого Закона торжествовала иная религия. Ее имя — «зороастризм» или «манихейство» (первые говорили о наличие в Природе «духа» Добра и Зла, а вторые — о наличие в нем «духа» Света и Тьмы) Первая при этом надежно решала проблему «добра» и «зла», с которым люди постоянно сталкивались в ходе своей жизни. Там, где действовал «дух Зла», там от человека требовалось его «умиротворение», там же, где действует «дух Добра» — «благословение». Так и жили люди в стародавние Времена, опасаясь Зла и стремясь к Добру.
Нельзя сказать, что религия «зороастризма» не нашла своего отклика в философии». Дуализм «Духа» повлек за собой учение Гераклита, который не без оснований стал утверждать, что «духи», владеющие противоположным ремеслом, не могут существовать сами по себе, друг без друга. На языке пиитов это означало: их объединяет такая чудотворная сила («дух») «любви», которая пророчит им обоюдную смерть, в случае гибели хотя бы одной из них, так что порядок «вещей» в бытие и их состояние они устанавливают всегда вместе.
Все дело, говорил Гераклит, упирается во власть. Власть дает свободу победителю во всех его начинаниях и «связывает руки» побежденному. Если при сооружении какой-либо «вещи» власть принадлежит одному «духу», то второй из них всегда находится в угнетенном состоянии. Поэтому «вещь», которую строит «победитель» приобретает за время его власти такие «надстройки», которые обеспечивают ему, и только ему, комфорт. При этом власть предержащий «дух» вовсе не обращает внимание на «остатки» побежденного «духа», то есть на те его «остатки», которые в ходе войны победитель преодолеть не смог. Он даже не замечает их, полагая, что они исчезли насовсем. Только это не так: за время триумфа победителя его «противоположность» постепенно набирает такую силу, которая свергает ненавистную власть и первым делом уничтожает (преодолевает) все те «надстройки», которые обеспечивали свергнутой власти комфортное существование. И все начиналось заново.
Отсюда-то и возник вопрос: из чего все-таки состоят те «вещи», которые мы теперь наблюдаем или, иначе, которые теперь предстоят перед нашим «чувственным взором». Здравый смысл подсказывает: каждая из сторон вносит свой вклад в ее строительство, причем тот и такой, преодолеть который в ходе «войны» за власть «духи» не в состоянии. Эту «разницу» они даже не замечают, но именно ее Великий Гераклит и назвал «грацией», «грацией разностей». Именно из этих «непреодолимых» и строился внешний облик нашей планеты и всех тех его «вещей», которые даются нам в ощущении.
Любая «вещь» бытия строится противоположными силами («духами»), утверждал Гераклит. Единственное, что ограничивает строительство ее телесной стати, являются лишь те условия внешней среды, где данная «вещь» находит себе приют. Внося свой вклад в строительство данной «вещи», противоположности вовсе не советуются со своим визави. Они занимаются исключительно обустройством своего комфорта и им нет никакого дела до стенаний своей противоположности.
Таким образом и создавался порядок «вещей» в бытие, утверждал сей гений. И не только на нашей планете, но и во Вселенной. Отсюда-то и вытекали его знаменитые неологизмы: «Все в мире течет, все изменяется»; «В одну и ту же реку нельзя войти дважды»; «война» есть матерь всему, а «антагонизм» противоположных сил в бытие и есть тот «перводвигатель», который искали древние и который остановить или хотя бы затормозить невозможно.
Добро и Зло, которым поклонялись «зороастрийцы», по сути, выражали их отношение к тем явлениям, которые они переживали. При этом решать, что есть Добро или Зло отдавалось им на откуп. Но их решения оказывались ситуативными. Одно и то же событие, например, победа в «войне», для одной стороны является Добром, а для другой — Злом. Поэтому философы, дабы устранить эту ситуативность вывели абсолютную разницу между ними. Добр и Зло в их трактатах приобрели особые оттенки: каждое из них стало выражать «Единство» существования тех «духов», которые не приемлют друг друга и всегда находятся в состоянии «вражды» меж собой. И не обывателю решать, что это такое.