Национальный характер этноса определяется доминирующими в характере большинства его членов ценностными ориентирами, задающими схожие эмоциональные переживания и не раскрывающиеся только словами, так как психические процессы лишь чуть-чуть касаются вербальной сферы, но основным телом своим лежат много ниже – в области бессознательного, архетипичного. Принадлежат царству чувств, не подвластных разуму.
Народы такие, какие есть, в силу генетических особенностей и национального характера, и расхожие характеристики, даваемые конкретному человеку, такие как «целеустремленный», «умный», «тупой», «бережливый», «распутный», «музыкальный», совершенно не применимы к этносам. По своим потенциям все они равны перед Богом. Говоря научным языком, групповая дисперсия талантов много меньше индивидуальной, как то: помещенные в одинаковые условия воспитания ребенок африканских пигмеев, в роду которого никогда не было ни одного грамотного человека, примерно в половине случаев будет интеллектуально превосходить потомка старинной раввинской фамилии, предки которого правили Талмуд две тысячи лет назад.
Несколько этносов со схожим мироощущением, как близких генетически, так и далеких, могут образовать нацию чувством своей принадлежности к ней. При этом происхождение человека, язык, место обитания и прочие параметры, традиционно включаемые в определение нации, – второстепенны. Беринг, Пушкин, Фонвизин, Аксаков более русские, чем, скажем, генерал Власов, сыгравший роль Иуды во время Великой Отечественной войны.
Национализм как ощущение своей сопричастности к некоей общности, именуемой нацией, как благоговение, испытываемое к Отчизне,– непреложная характеристика психического здоровья человека, как и его чувство почтения и уважения к своим родителям. Патриотизм без национализма бессмыслица.
Национализм не означает пренебрежимого отношения к иным народам – это удел шовинизма, нацизма, фашизма и прочих человеконенавистнических идеологий.
Национализм выше религии, выше философий и всяких «-измов», классовой и сословной принадлежности, имущественного и образовательного ценза. Не зря враги Русского мира прилагают столько усилий для очернения самого этого слова.
Пользуясь случаем, заметим, что отрицательное отношение к национализму в России стало навязываться марксистами.
Ключевое понятие экономической теории марксизма – стоимость, коя приобретается каждой вещью, либо побывавшей в человеческих руках, либо признанной полезной хотя бы потенциально.
Марксову стоимость никто никогда не видел, не смог прямо или косвенно измерить ни одним физическим прибором. В отличие от бухгалтерской себестоимости продукции, ее никто никогда не смог рассчитать. При этом признается, что ее величина на единицу вложенного труда может отличаться на многие порядки. Такому монстру человеческая логика просто обязана отказать в существовании. Размышления о нем чреваты впадением в шизофрению, и стагнация в наше время экономических наук, по всей видимости, обусловлена тем, что все они в той или иной мере опираются на понятие марксистской стоимости.
Изменение величины стоимости в процессе производства продукции в марксизме называют прибавочной стоимостью и используют для убеждения низовых работников в том, что их бессовестно эксплуатируют. Справедливость, мол, требует от них сообща свергнуть власть эксплуататоров. На этом фундаменте строится миф о важности и ценности интернационализма. «Пролетарии всех стран, объединяйтесь!», ради классовой солидарности, помощи товарищу по общественному положению соглашайся на любые жертвы…
Ложные мифы об интернационализме, возможно, нанесли еще больший вред, чем выдумки о стоимости. Это мираж, обманка, помутнение разума. Достаточно вспомнить немецких рабочих, во время Великой отечественной войны старательно расстреливающих на временно оккупированных территориях родных и близких русских рабочих – беззащитных стариков, женщин и детей. Где тогда прятался их интернационализм?
Никогда не было, нет и не может быть дружбы между народами! Выражение «братский народ» – оксюморон. Любовь и дружба, как и ненависть и вражда, возможны только между конкретными людьми. А к другому народу можно относиться либо на равных, признавая присущие ему интересы, либо свысока, либо безропотно подчиняться диктату его представителей, как было, например, в колониальные времена в Африке.
Международные отношения больше всего схожи с шуршанием пауков в банке, где каждый заботится только о своей паутине и всеми помыслами своими борется за выживание. По этой причине единственно правильное восприятие сути отношений между народами – всегда и всюду чисто деловые контакты, без грана эмоций. Без ложных надежд на будущую благодарность, на возврат старых долгов. И на предоставление безвозмездной помощи.