Я начал играть уже серьёзно. Тем более, куда бы ни шёл, на пути возникало очередное казино. И сил обойти его стороной, не приближаться к игровым автоматам у меня не хватало. Чем больше я играл, тем больше проигрывал. Но мне совсем не хотелось, чтобы от моей «преступной» страсти как-то страдала семья. Естественно, мне приходилось занимать деньги. Я всё сильнее и сильнее запутывался в долгах. Довольно быстро у меня не осталось друзей и приятелей, которым я не был бы должен. Моя жизнь приобрела чудовищные формы. Я вынужден был скрываться от всех, ведомый чувством стыда. Но отдавать долги мне было нечем. Я начал строить индивидуальные пирамиды, этакие МММ, но с единственным вкладчиком, Валерием Гаркалиным. Причём вкладчиком, который непрерывно пытался снять со своего счёта суммы, резко превышающие имеющийся вклад. Пирамида росла, я всё быстрее вынужден был носиться по Москве в поисках новых и новых поступлений.
Надо ли говорить, что ситуация очень быстро стала известна Катеньке. Я понимал тогда и ещё острее чувствую сейчас, какая это была для неё драма. Она всеми возможными и невозможными способами начала отдавать мои долги. Ведь моя честь, честь семьи были для неё гораздо важнее, чем все земные блага и успехи. Я должен был остаться в глазах друзей и знакомых честным человеком. Сколько раз я клялся себе и ей, что завяжу, но опять где-нибудь срывался, не мог себя сдержать. Порок слишком привлекателен, он принимает такие невинные формы, а человек так удачно прикидывается идиотом, так успешно умеет уговаривать себя, что ничего страшного не происходит, что это всё временно и никому не доставляет особого вреда! Тем более чуда я теперь ведь ждал не просто так, а во имя благородной цели — расплатиться с очередным долгом, который, понятно, долг чести. Хотя на каком-то этапе я потерял всяческий счёт, и бегство от кредиторов стало моей основной деятельностью. Что я могу сказать? Это был страшный период в моей жизни, и только Катенька опять смогла меня вытащить. Но чего ей это стоило?! Простить этого я себе не могу до сих пор и никогда не прощу.
Когда уходит близкий человек, ты начинаешь вспоминать, анализировать совместную жизнь. И я прихожу к совсем неутешительному выводу: сколько же боли и страданий я принёс Катеньке! Это при том, что наша жизнь была в основном вполне счастливая и длинными периодами почти безоблачная. Как же необходимо ежедневно следить за собой, проверять по гамбургскому счёту свои поступки, подвергать сомнению любое своё деяние! Ведь наступает пора, когда уже ничего нельзя поправить, изменить. Даже попросить прощение не у кого. Ах, если б мы рождались с подобным пониманием действительности или хотя бы оно приходило немного пораньше, не тогда, когда человек уже везде опоздал. Скольких трагических ошибок можно было бы избежать, сколько прекрасных людей, встреченных нами по жизни, могли бы быть чуть счастливей. Насколько больше ласки, сострадания, человеческого тепла мы могли бы подарить своим близким.
Но ничего уже не вернёшь.
Жизнь по накатанной
В 2003-м и последующих годах я продолжал выпускать спектакли в антрепризах, но с чуть меньшей интенсивностью. Мне уже было проблемно развести все свои спектакли, которые игрались по нескольку лет. Да и среди массы предложений, поступавших от продюсеров, далеко не всё меня устраивало творчески. Повторяться не хотелось, а принципиально новых для себя ролей в имевшихся предложениях я не видел. Спектакли же, которые я продолжаю играть до сих пор, пользуются неизменным зрительским интересом, популярны и работа в них доставляет мне радость. Я по-прежнему объезжаю с ними нашу огромную страну, а порой и другие страны, где расселились наши бывшие соотечественники.