Сцена мне пока не надоела и, похоже, не надоест никогда. Страсть к лицедейству, конечно, если это подлинная страсть, с годами не проходит. Возможно, она несколько видоизменяется, обретает иные формы, переосмысливается в конце концов. При этом я прекрасно понимаю людей, бросивших это безнадёжное занятие и взявшихся за что-то иное. На каком-то этапе организм человека отказывается от постоянного напряжения, в котором находится артист. (Я говорю об организме в широком смысле слова.) Работать же в полсилы не позволяет совесть. Тогда уж, действительно, лучше делать нечто иное, впрямую не связанное со сценой. Иначе зачем столько десятилетий по крупицам создавать себе репутацию? Ведь разрушить её можно со скоростью необычайной. Повторно подняться у меня, скорей всего, уже не хватит сил. А как показал печальный опыт моей собственной жизни, возможно, и времени…
В 2003 году я сыграл роль Александра в спектакле «Бумеранг» по пьесе И. Жамиакра «Месьё Амилькар, или Человек, который платит». Ставил спектакль Алексей Кирющенко.
В 2005 году настала очередь моих кинематографических родителей Ганны Слуцки и Сережи Бодрова. В их пьесе «Сиделка», названной в нашем варианте «Бумажным браком», я сыграл роль Стивена. Режиссёром был Александр Огарёв, а моими партнёрами стали Елена Яковлева и Даниил Спиваковский, игравший в очередь с Владимиров Панковым.
Этот спектакль очень любимый, но столь же трудный для меня. Я играю там умирающего человека, который скрывает это от героини. Всё заканчивается смертью моего героя. Не могу сказать, какова доля случайности в том, что именно этот спектакль я сыграл первым после своей клинической смерти. Я тогда ещё не был физически готов к нагрузкам, которые обычно сопутствуют моей работе на сцене. Но по рассказам очевидцев, это был один из лучших моих спектаклей. Вероятно, где-то подспудно у меня накопились новые знания, более глубокое понимание того явления, которое принято называть страшным словом «смерть». И кто тогда предполагал, что очень скоро мне придётся узнать об этом гораздо больше…
В том же году режиссёр Александр Васютинский выпустил спектакль по пьесе Дарио Фо «Архангелы не играют в крикет». Так получилось, что у этого спектакля образовалось довольно много названий — от «Не плюй против ветра! Или Архангелы не шутят» до более известных ныне «Мошенников». Ролей в нём у меня несколько, в зависимости от занятости других исполнителей. И спектакль явно нравится публике, ибо играется, несмотря на возраст, часто и помногу.
На следующий 2006 год я выпустил две новые работы. Одна из них называлась «Муж моей жены» по пьесе М. Гаврана. Поставил её Александр Огарёв, а моими партнёрами стали Ольга Прокофьева и Семён Стругачёв. Этот спектакль — ещё один плюс в пользу антрепризного театра. Всего три актёра, которых в ином случае попросту невозможно было бы собрать на одной сцене: Оля работает в московском репертуарном Театре имени Вл. Маяковского, Сеня в аналогичном коллективе, но питерском, а я предоставлен самому себе. Это не мешает нам уже более пяти лет вместе играть, гастролировать, радовать зрителей и самим получать от этого удовольствие.
Второй спектакль под названием «Белла Чао» по пьесе Э. Федотова в постановке Романа Овчинникова вернул меня к моей любимой партнёрше Тане Васильевой. Чем больше я работаю с ней, тем больше восторгаюсь её игрой. На сцене она абсолютно непредсказуема, что не мешает ей быть восхитительной партнёршей. Каждый её спектакль сыгран по-новому, при этом всегда убедительно и с выдумкой. Таня обладает не только природным талантом, совершенной актёрской техникой, но и каким-то почти мистическим чувством сцены, зрительного зала, партнёров. Сейчас мы с Таней репетируем новый спектакль. Если он состоится до того момента, как я допишу эту книгу, я расскажу и о нём.
Все эти годы я много снимался, но особых удач не припомню. Причины тому самые разные. Кто-то из вполне маститых режиссёров растерял с возрастом творческие кондиции. Работать с ними было вполне интересно, но результат разочаровывал. В неудачных же проектах неудачно всё, и я в том числе. Не могу сказать, что не старался, не отдавал всего себя съёмкам. Также не могу ничего плохого сказать и о своих коллегах, занятых в этих картинах. Но везде что-то не сложилось.