Прошел час. Прошло два часа. Я сидела на своем камне, обхватив голову руками, и подбадривала Боба, громко напевая грустную песню:
— Darling, I am growing older... [100]
Тут Боб, отшвырнув гаечный ключ, помчался, как спринтер, к ближайшей усадьбе, чтобы вызвать по телефону аварийную машину.
Вернувшись, он чуточку стер с себя смазочные масла. А потом, в ожидании, когда нас спасут, мы захотели позавтракать.
В корзинке для пикника были масло, хлеб, пиво и холодный цыпленок. А самое лучшее — большая банка гусиного паштета. И подумать только, Боб не забыл взять с собой консервный нож! После стольких часов бездействия я горела жаждой деятельности и, увлекаемая надеждой, вступила в борьбу с банкой гусиного паштета, но мне следовало бы быть поумнее!
Люди столько всего изобретают! Атомные бомбы, и пароварки с плотно прилегающей крышкой, где вода под высочайшим давлением быстро закипает, и поцелуеустойчивые губные помады. Но консервный нож, которым могла бы пользоваться я, они не изобретают. Не вздумайте говорить, что я просто не умею и что это моя вина!
— Какой на редкость идиотский этот консервный нож! — воскликнула я и с отвращением швырнула его в сторону.
С веселой улыбкой превосходства Боб, подхватив нож на лету, сказал:
— Ребенок сумеет воспользоваться этой штучкой, настолько она проста. Ребенок сумеет открыть консервную банку меньше чем за две минуты! Надо сделать лишь так...
Когда пролетели десять минут, безвозвратно канувшие в море времени, наша банка с гусиным паштетом все еще не была открыта. И общество «Долой ругань!» устроило бы себе харакири', услышь они комментарии Боба. Я решила написать письмо торговцу, у которого Боб купил этот нож, и предупредить его: если жизнь ему дорога, пусть уйдет на некоторое время в подполье. Потому что Бобу удалось придумать четыре абсолютно разных изощренных способа отнять жизнь у этого хозяина скобяной лавки, встретившись с ним снова. Однако какого-либо способа проникнуть в консервную банку Боб так и не придумал.
— Давай сюда ребенка! — сказала я. — Это единственный выход!
— What the hell are you talking about! [101] — заорал Боб. — Какого еще ребенка?!
— Ребенка, который с легкостью откроет эту банку меньше чем за две минуты!
В горле у Боба что-то захрипело, и секунду спустя банка с гусиным паштетом уже описывала широкую дугу над верхушками деревьев.
Молча ели мы цыпленка, запивая его пивом. Боб сидел грязный, с взъерошенными волосами и смотрел на Тетушку и на меня с такой любовью, словно мы были парой королевских кобр. Я даже начала сомневаться в том, что он и вправду обожает пикники на вольном воздухе.
Через час появилась аварийная машина, чтобы спасти нас. Там сидел юнец лет семнадцати, в синем комбинезоне. Прежде чем начать буксировать нашу машину, он приподнял капот двигателя. Присвистнув, он сунул туда руку.
— Пять долларов! — сказал он Бобу.
Затем влез в свою аварийную машину и уехал.
Выяснилось, что в этот момент Боб абсолютно и бесповоротно махнул рукой на камни, где играл ребенком. Он хотел как можно быстрее вернуться в цивилизованный мир. Кроме того, мы потеряли много времени, а хотели до вечера добраться в дом родителей Боба близ Вашингтона, где мы с Тетушкой должны были провести несколько дней.
Мы начали отступление. Мотор урчал ровно и приятно. Он сыграл уже свою весеннюю шутку и не собирался больше бастовать, пока не окажется снова на достаточном расстоянии от больших дорог.
Но если кому-нибудь удастся случайно обнаружить банку гусиного паштета в Соединенных Штатах Америки, будьте добры, пришлите ее мне. Я обожаю гусиную печенку! И я знаю одного маленького ребенка, которого попрошу открыть эту банку.
X
Белые деревянные виллы в колониальном стиле вдоль всей улицы. Веранда со стороны фасада. Узенькая полоска сада между домами. Где-то на заднем плане — гараж. Сколько же миллионов американцев так живут?!
Так жили и родители Боба в маленьком пригороде Вашингтона, куда мы поздно вечером наконец прибыли после долгого дневного путешествия. И необыкновенно приятная, по-домашнему уютная картина открылась перед нами, когда мы увидели, как багровое вечернее солнце освещает все эти белые виллы, утопающие в сирени и вишневом цвету. Кое-где на верандах сидели веселые молодые люди, а добрые дядюшки бродили в садах, подстригая траву на лужайках и болтая друг с другом прямо через забор. И все закричали: