В самом мягком тоне я попыталась объяснить это Яну, когда мы встретились вновь.
— Похоже, ты не хочешь меня больше знать! — бесконечно оскорбленный, сказал он.
Нет, это было не так. Частенько внушала я себе, что влюблена в Яна. Во всяком случае частенько думала, что он и есть тот самый Единственный и Настоящий. Но мне хотелось удостовериться в этом. Мне нужно было немного времени.
— Дай мне год! — попросила я Яна.
— Делай как хочешь, — мрачно ответил он. — Но за год многое может случиться!
Я допускаю, что в этих словах таилась угроза, но для моих ушей они прозвучали как обещание чего-то светлого в будущем.
После того как Ян ушел, я долго стояла у открытого окна, задумчиво глядя на пунктир редких звезд в ночном летнем небе за рядами домов на улице Каптенсгатан.
— Многое может случиться за год, — в ожидании чего-то светлого в будущем сказала я себе. А потом пошла и позвонила Еве.
— Хочешь один год делить со мной холостяцкое хозяйство? — спросила я.
— Что делить? — переспросила Ева.
Я повторила свое предложение. В трубке наступила полная тишина.
— Ты слышишь меня? — нетерпеливо спросила я. — Почему ты не отвечаешь?
— Я упаковываю вещи, — сказала Ева.
Да, Ева, что можно сказать о Еве? Она блондинка, и очень любит поговорить, и довольно остроумна. И все это плюс известная склонность к капризам и переменчивость ее настроений сливаются в своего рода весенний апрельский шарм, перед которым не в силах устоять многие несчастные юнцы.
— С любовью я определенно покончила… временно, — часто говорила она.
Ева то и дело влюблялась, но любовь эта быстро кончалась. А объекты ее любви так быстро менялись, что от одного вида этого кружилась голова. Пока я встречалась со своим старым Яном, храня ему верность, Ева уже назавтра после новой встречи не знала, к кому питает вечную любовь.
— And if I loved you Wednesday