Я открыл глаза. Яркий свет лампы дневного освещения сначала ослепил меня. Прошла пара минут, и я сумел оглядеться. Я находился в большом просторном помещении, похлжем на холл с высоким потолком. Справа — широкая парадная лестница, ведущая на следующий этаж. Я поглядел себе под ноги. Оказалось, что я стою на чёрном резиновом коврике. Но что на мне надето?
На ногах у меня сапоги. Я ощупал их. Это оказалась мягкая кожа, похожая на юфть. Одет я был в военную форму, опоясан ремнём со звездой на пряжке. Форма защитного зеленоватого цвета: гимнастерка с накладными карманами на груди, застёгнутыми на мелкие пуговицы, тоже со звездами. Брюки, напоминающие галифе, заправлены в сапоги. На голове оказалась серая шапка-ушанка с поднятыми «ушами» и связанными тесёмками.
Я ощупал карманы гимнастёрки. В левом кармане было что-то квадратное, плоское и жёсткое. Я расстегнул его и достал некий документ. Выяснилось, что это военный билет рядового Советской Армии на имя Гвардейскова Анатолия Борисовича. С титульной страницы на меня «смотрела», как выяснилось, моя фотография.
Я вернул документ на место и впервые внимательно осмотрелся. Это, очевидно, был вестибюль большой казармы. На стенах висели плакаты, призывы, лозунги. Я обратил внимание на портреты пожилых людей, висящие в два ряда. Сверху крупными буквами было начертано: «ПОЛИТБЮРО ЦК КПСС». На другой стороне висел широкий кумачовый плакат, на котором огромными буквами было написано: «СЛАВА КПСС!».
Я забыл сказать, что справа на ремне у меня висел не то кинжал, не то нож в ножнах. Тут я «вспомнил», что это штык-нож.
За спиной, на стене, было написано: «Место дневального». Кажется, дневальный — это такой почти что часовой, который охраняет вход в казарму, а соответственно, и покой её обитателей.
Кстати, с левой от меня стороны оказалось больше высокое окно, а сразу за ним — огромные двустворчатые двери; это и был вход в эту самую казарму.
Я заглянул в окно и увидел некую территорию с асфальтированной дорогой, по обеим сторонам которой были газоны со странной, неестественно яркой зелёной травой, слегка припорошенной свежим снегом. Справа, вдали маячил какой-то памятник на высоком постаменте, покрашенный в белый цвет. Он изображал лысого мужчину, стоящего на трибуне.
На асфальтированной дороге вдалеке я вдруг заметил двух мужчин, медленно бредущих в сторону казармы. Я ужаснулся! Что мне делать?
У себя за спиной я обнаружил напечатанный мелким шрифтом текст, прикреплённый к стене. Заголовок гласил: «Обязанности дневального». К своему удивлению, я умудрился быстро прочесть этот текст!
Двое мужчин подошли уже совсем близко. Один был невысок, в светлой шинели с погонами и в папахе с жёлтой кокардой; при этом он держал под руку высокого мужчину. Тот был одет в демисезонное пальто с тёплым шарфиком и был без головного убора. Волосы с проседью и очки с толстыми линзами.
Я опять подумал:
— Ну откуда я всё это знаю?
— Ах, да, — вспомнил я, — ведь это всё «волшебная» машина! Мне же твердили, что я не должен ничего бояться, ибо машина моими устами всё нужное скажет за меня!
Внезапно одна створка входных дверей со скрипом отворилась, и двое мужчин по очереди вошли в холл. Они остановились и, повершувшись, пристально посмотрели на меня.
Я поднес пальцы правой ладони к виску и бойко протараторил:
— Дневальный древной смены рядовой Гвардейсков! За время моего дежурства никаких происшествий не произошло!
— Вольно! — сказал человек в папахе.
Тут он повернулся к другому и, улыбнувшись, сказал:
— Вот, Юрий Владимирович, это тот самый рядовой второго года службы Гвардейсков, о котором я Вам рассказывал.
Пожилой мужчина в очках и сединой в волосах опять пристально посмотрел на меня сквозь толстые линзы и произнес:
— Я председатель Комитета Государственной безопасности Юрий Владимирович Андропов. Наслышан от командира вашей части, полковника Тихомирова, о Вашей начитанности. Поэтому хотел бы, не снимая Вас с поста, поговорить с Вами на эту тему. Вы согласны?
— Так точно, товарищ председатель!
— Полковник Тихомиров сообщил мне, что меньше чем за два года Вы умудрились перечесть практически всю библиотеку, которая есть в части?
— Не могу знать, товарищ председатель!
— Это он скромничает, — улыбаясь, вмешался полковник.
— Так какую же литературу Вы предпочитаете, товарищ Гвардейсков?
— Любую — классическую, современную, русскую, зарубежную.