Все это удивляло и обижало Марка. Но его уныние было недолгим, сама молодость выступала в качестве фактора оптимизма, жизнь двигалась вперед и звала его с собою.
Настал день совершеннолетия Марка Порция Катона, и, облачившись в белую тогу взрослого, он в сопровождении родственников и друзей совершил торжественное восхождение на Капитолий в храм Юпитера.
Став самостоятельным полноправным гражданином, он получил отцовское наследство, выражавшееся довольно большой суммой в сто двадцать талантов серебра, купил дом и зажил отдельно от родственников.
Вскоре после этого образовалась вакансия в коллегии жрецов Аполлона, и из уважения к суровому образу жизни Катона ему предложили принять почетный сан.
В Риме религия имела светский характер и не накладывала особых ограничений на личность жреца. Однако Марк никогда не стремился к званиям и должностям ради них самих. Если представлялась возможность занять какое-либо общественно-значимое положение, в своем выборе он исходил из возможности принести пользу в новой роли, что, кстати, соответствовало требованиям стоицизма. Многие религиозные культы в Риме постепенно превратились в чисто ритуальные, декоративные мероприятия, не очень-то обременяющие служителей. Культ Аполлона относился к их числу, и совершить нечто значительное в роли жреца Прекрасного бога не представлялось возможным. Но в последнее время значительно усилилось влияние восточных, варварских, по понятиям римлян, религий. Это было связано и с притоком в столицу мира большого количества азиатов, и с неудовлетворенностью жизнью, а значит, и традиционными верованиями коренных граждан, и с общим нравственным упадком населения, ищущего новых, острых впечатлений, дабы заполнить ими опустевшую душу. Именно с целью подкрепить государственный культ и получить платформу для противостояния иноземным влияниям в этой области Катон принял решение стать жрецом Аполлона.
Для солидности своего положения в римском обществе ему теперь не хва-тало только жены.
Испокон веков все римские аристократы стремились быть полководцами и политиками, но народ вручал судьбу государства лишь достойным. Избирая вождя, римляне не только слушали, что говорит кандидат, но и смотрели, как он живет, первейшее значение они придавали его моральному облику. Почтенный гражданин помимо прочего должен был иметь полноценное и устойчивое семейное положение, уважением пользовались добропорядочные отцы семейств с безукоризненной репутацией. В последние десятилетия и в этой области произошли нравственные сдвиги или, точнее, оползни, но Катон жил в согласии с вековыми устоями римского народа и потому, не поддаваясь легкомысленным современным веяниям, старался добротно устроить свое семейное положение.
До тех пор он не знал ни одной женщины. "Любовь и похоть - разные вещи, - говорил его знаменитый прадед, - куда приходит одна, оттуда уходит другая". Марк помнил это изречение и не хотел высшее менять на низшее в угоду животной, как учили стоики, составляющей человеческой природы. На проституток он смотрел с искренним, естественным презрением нравственно здорового человека и называл их сточной канавой для пороков. Среди служанок иногда попадались чистые прелестные создания, но, обладая изящным телом, они имели неразвитую, изуродованную рабской долей душу и потому не могли серьезно увлечь Катона, а вспышки слепой чувственности он тушил усилием воли, видя в этом хорошее упражнение для воспитания стоического характера.
Было и еще одно обстоятельство, отвращавшее его от соблазнов, источае-мых дешевыми прелестями доступных особей противоположного пола. Дело в том, что в его сердце глубоко запечатлелось одно, еще детское переживание. Однажды, когда ему было семь лет, он подрался с противным конопатым мальчуганом, защищая, как обычно, справедливость. Неукротимый в своей ярости Марк в несколько мгновений одолел неприятеля, но не успел как следует наставить его на путь истинный, так как тот вырвался и пустился в бегство. Ратоборец высшей из всех человеческих добродетелей бросился в погоню, но случайно налетел на какое-то живое препятствие и вместе с ним покатился в пыль. Очнувшись, он обнаружил, что сжимает в крепких объятиях жаждущих расправы с врагом рук перепуганную девочку примерно одних лет с ним. Она смотрела на него во все глаза, готовясь громко заплакать. Марк оторопел от неожиданности и неосторожно простер душу синему взору коварной женщины в невинном детском обличии. Девочка быстрее овладела собою и уже раскрыла рот для надрывных рыданий, как вдруг звонко рассмеялась. Ее лицо разом преобразилось, вспыхнуло каким-то счастливым сияньем, и этот взрыв веселья нанес ему невидимый удар такой силы, какой не обладала ни одна затрещина из полученных им во всех предыдущих баталиях. Бедный мальчик сконфузился и поник, но почему-то никак не хотел выпускать свою нечаянную жертву из объятий. Девочка рассердилась и стала вырываться, а он стиснул ее еще крепче. Вдруг она смутилась и затихла. Их взгляды еще раз встретились, и, возможно, именно тогда у Марка возникло духовное вле-чение к божественной синеве небес, воспетой суровыми стоиками. Тут он с виноватым видом выпустил ее, и она, одарив его еще одной жгучей вспышкой смеха, убежала прочь.