- Да-да, - с готовностью согласились пунийцы, - конечно же, ты, Катон, настоящий победитель! Ты несгибаемый и безупречный, ты - оправдание нашего гнусного века перед потомками. В истории ты перетянешь сотню Цезарей, только... позволь нам послать гонца...
Катон усмехнулся и поймал себя на мысли, что ему излишне часто прихо-дится несерьезно реагировать на события этого самого серьезного в его жизни дня.
Пунийцев поведение римлянина изрядно напугало. Несколько сотен всад-ников, занявших ключевые посты города, придавали мимике Катона гораздо большую выразительность, чем самый яркий талант самому популярному актеру. Боясь прогневить Катона, пунийцы снова приняли заискивающий вид и, пропев ему несколько масленых дифирамбов для смягчения ситуации, с максимально жалким видом оправдались:
- Цезарь - нехороший человек, и он побежден твоим благородством, Порций, но от него зависит судьба наших состояний и наши жизни...
- Однако признайте, что и от меня кое-что зависит, - подавляя брезгли-вость, перешел Марк на понятный собеседникам язык.
- О да, Порций, ты волен распоряжаться нашей жизнью...
- И состоянием, - выразительно уточнил Катон.
- О да! - испуганно вскрикнули почтенные хозяева богатого города Утики.
- Но ведь ты милосерден, Порций, ты не разоришь нас? Этим ты испортил бы свое имя для истории, ты уподобился бы Цезарю, грабящему и врагов, и друзей!
- Мое имя не для ваших уст! - зло, с несвойственной ему резкостью пере-бил уязвленный Катон. - Потому что мое имя не ярлык, а суть! Лучше вернемся к делу. А по делу, вы сейчас находитесь в моей власти. Я могу лишить вас всего, но, как вы верно заметили, я отличаюсь от героя вашего времени, а потому предлагаю договориться по-хорошему.
При словах "лишить всего" глаза пунийцев вспыхнули неукротимой воинственностью, и они подумали, что Катон тоже может оказаться в их власти и стать предметом торга сначала со всадниками, а потом и с Цезарем. Однако то была бы рискованная игра, поскольку этот странный человек, принимающий за чистую монету греческие фантазии, мог покончить с собою, как учат философы, и спутать их карты. Поэтому, услышав предложение договориться по-хорошему, в переводе на их язык означавшее утрату части богатств в уплату за гарантированное сохранение жизни и собственности, пунийцы предпочли этот, более надежный вариант. "Хуже нет, чем связываться с неделовым человеком, отягченным грузом морали и совести", - подумали они при этом.
- Мое предложение таково, - продолжал Катон, не ведая, сколь низко оценили его деловые качества контрагенты. - Я позволю вам отправить гонца к Цезарю, а вы поможете мне организовать эвакуацию из Утики всех сенаторов, всех патриотов, всех граждан, стремящихся к свободе. Причем ваша заинтересованность в успехе этого предприятия должна быть не меньше моей, поскольку я не открою ворота Утики Цезарю, если здесь останется хотя бы один из моих друзей, которому его вторжение будет нести угрозу.
Пунийцы молчали, поскольку любой вопрос понимали только в цифровом выражении.
- Вы поддержите меня своим авторитетом у горожан и судовладельцев, а также деньгами в минимально-необходимом количестве, - пояснил Марк и добавил. - Я не возьму с вас больше, чем нужно, можете положиться на честность Катона.
Понятие "Честность Катона" к тому времени обрело такую силу, что в кругах деловой публики могло расцениваться как твердоконвертируемая валюта, имеющая свободное хождение по всему Средиземноморью, и это решило дело. После уточнения технических деталей по организации взаимодействия договор был заключен.
Катон с гудящей от долгого пустозвонства головой пошел к своим друзьям-сенаторам. По дороге его встретил дежурный офицер и сообщил, что Цезарь стремительно приближается к Утике, будучи готовым с ходу дать решительный бой, и уже завтра может подступить к городу. "Ха! - воскликнул Катон. - Он еще думает встретить здесь мужчин!"
Придя к своим сенаторам, он посоветовал им немедленно собираться в путь.
- К сожалению, ничего иного, кроме как покинуть эту землю, нам не остается, - объяснил Марк, - я вычерпал все возможности этого города, можете мне поверить, но безуспешно.
Затем он отдал распоряжение закрыть все городские ворота, кроме тех, которые вели к морю, и хотел отправиться в порт руководить погрузкой судов, однако ему пришлось задержаться, чтобы выслушать еще одного гонца.