Известному республиканскому флотоводцу Марку Октавию удалось сформировать два легиона из остатков армии Метелла; видимо, солдаты сошлись к нему в надежде на бегство из негостеприимной Африки. Но, вместо того чтобы взять их в море, Октавий сам высадился на берег, рассчитывая обменять репутацию неплохого адмирала на славу великого генерала. Увидев вокруг себя множество шатров, скрывающих под своею кожей перепуганных беглецов, он возомнил себя императором и в этом образе отписал Катону послание с предложением объединить усилия в борьбе с Цезарем, а в качестве первой, самой неотложной меры требовал обсудить условия раздела власти.
Катон прочитал письмо, сенаторам и, потрясая им с саркастической гримасой, изрек: "Можно ли удивляться, что дело наше погибло, если властолюбие не оставляет нас даже на самом краю бездны!" Ничего более не прибавив, он велел послу оставить Утику.
- А ответ? - недоуменно спросил центурион.
- Какой тебе еще нужен ответ? - возмутились сенаторы на ближней скамье и указали на негодующий зал.
После этого Катон несколько часов провел в порту, занимаясь всем сразу. Он распределял суда и снабжал отбывающих продовольствием и деньгами, поддерживал порядок среди тех, кто отправлялся в вынужденное путешествие, и утешал остававшихся. Однако ему вновь пришлось прерваться.
Оказалось, что всадники, отвыкшие подолгу обитать на одном месте, да еще бездействовать в многолюдном богатом городе, начали грабить население с тем, чтобы нагрузиться добычей и бежать прочь. Узнав об этом, Катон бросился в город. Долго искать нарушителей порядка не пришлось: истошные вопли и женский визг безошибочно указали дорогу. Прибыв к жерлу вулкана, извергавшего страсти дурных эмоций, Марк преградил путь группе всадников, уже закончивших свое дело и повернувших коней в направлении ворот.
Не ведая искусственных языков, животные лучше людей слышат голоса самой природы и безошибочно ориентируются в мире живого по флюидам чувств. Кони встали перед Катоном, как перед стеной, отказавшись повиноваться понуканиям своих хозяев. Они поняли, что в этом человеке больше воли, чем во всех остальных вместе взятых, и уступили силе. Обнаружив, что даже животные знают, кто такой Катон, всадники смутились, и их агрессивный запал угас. Пользуясь замешательством грабителей, Марк стал срывать с них тюки с добычей. Многие из них осознали унизительность этой сцены и сами бросили награбленное. Тогда Катон велел всем построиться. Таким простым действием он пробудил во всадниках солдатскую дисциплину и окончательно смирил их гонор.
"Сколько еще раз мне надо будет напоминать вам, что вы люди? - жестко вопросил он. - Что с вами случилось, почему, обретаясь среди пунийцев, вы перестали быть римлянами? Может быть, Цезарь у Тапса вытряс из вас совесть? Вряд ли, такой товар ему не нужен. Значит, вы сами потеряли ее, вы забыли, кем вы являетесь. Так неужели к каждому из вас нужно приставить по Катону, чтобы постоянно держать в узде? Или мне привезти сюда из Италии ваших матерей, жен и детей, чтобы они посмотрели, как воюют их любимые, уважаемые сыновья, мужья и отцы, как они защищают честь и свободу своих близких с перекинутыми через седло пунийками и с тюками хлама за спиною? Некогда римское войско, разбивая лагерь у яблони со спелыми плодами, наутро продолжало поход, не повредив ни одной ветви, не сорвав ни одного яблока, и именно поэтому в те времена наше государство росло и богатело. А теперь всякий зарится на то, что ему не принадлежит, будь то деньги, скарб или власть, каждый грабит и ворует, а в результате беднеют все. Есть простонародная мудрость: "Если бы каждый, кто взял что-либо чужое, вернул это на место, то хватило бы всем". Когда-то всем нам хватало нашего государства, а потом кто-то смекнул, что коли идет повсеместное присвоение чужого, то можно приватизировать и государство, взять Рим вместе с его гражданами, славой и богами в частное владение. Вот потому-то мы теперь и воюем, мы все теряем свое из-за того, что кто-то возжелал чужого. Вас привели сюда защищать Республику, а вы не только не сумели этого сделать, но еще и вредите ей, умножая порок. Каждый ваш дурной поступок - услуга и помощь Цезарю. Но я не позволю вам быть врагами Риму, врагами самим себе, а потому поворачивайте коней и следуйте за мною, чтобы вразумить тех, кто подобно вам впал в безумие!"
Энергичными действиями Катон водворил порядок в городе, а затем при-гласил жителей на главную площадь. Боясь прогневить римлян в критический момент, пунийцы добросовестно выполнили приказание коменданта и собрались в большом количестве. Катон поднялся на ораторское возвышение и начал речь. Он говорил по-гречески, на языке, который был распространен в Утике, как и в других портовых городах Средиземноморья, однако местный чиновник переводил его речь еще и на финикийский язык.