Боль не утихала ни на мгновенье и могло бы показаться, что она даже усиливается, если бы это было возможно. Он никогда не думал, что у него такое большое, просто необъятное тело, способное вместить целую бездну боли.
"Ну что ж, отлично, - сказал Марк, - судьба предоставила мне шанс еще раз побыть Катоном. Неужели она думает, будто эти физические страдания мучительнее, чем созерцание поля боя под Диррахием, чем "Фарсал", чем расставанье с Римом?"
"Впрочем, я сам виноват, - перебил он свои размышления, - удар оказался неверен из-за того, что я разбил руку. Вот какова цена вспышки гнева, несдержанности. Раз в жизни я потерял самоконтроль, обидел человека, пусть даже раба, и вот расплата. Поделом мне..."
"Только бы не потерять сознание, - вдруг забеспокоился Марк, - надо торопиться и что-то предпринимать".
Он, сколько позволяли его возможности раненого, посмотрел по сторонам и не нашел ничего подходящего для исполнения своей цели.
"Ну что ж, пусть будет так, - сказал он и, собрав силы для последнего вздоха, тоном судьи, объявляющего приговор, произнес: - Трепещите тираны всех будущих веков при имени моем! Знайте, что какое бы множество людей вы ни обратили в рабство, Катоны вам неподвластны!"
Он вонзил пальцы в рану, разодрал живот и в том же порыве рванул скользкие внутренности наружу, чтобы никакой врач не смог вернуть их на место.
Силы покинули его, сознание стало затухать на фоне все разрастающегося огненного пятна боли.
"Теперь можно, - прошептал он, - дело сделано".
31 марта 2002 г.
П О М П Е Й Ц Е З А Р Ь Ц Е З А Р Ь Ц Е З А Р Ь Ц И Ц Е Р О Н