Увлечённо рассказывая охотничью историю, пан Болеслав бросал исподлобья пристальные взгляды на гостя, как будто пытливо изучал его. Потом он многозначительно переглянулся один-другой раз с пани Доменикой, загадочно улыбавшейся. Это не ускользнуло от настороженного внимания Мориса Августа. «Присматриваются к жениху, — подумал он. И в то же время пришла неожиданная игривая мысль: — А что? Чем плоха панночка?»
В разговор вмешалась Фредерика.
— Сколько раз просила отца взять на охоту. А он своё...
— Не девичье это развлечение, охота, — сказал Генский и погрозил дочери пожелтевшим от никотина пальцем.
— И неправда, — не унималась Фредерика. — А почему пани Янина из Кайшадориса ходит с братьями на медведя?
— Враки.
— И никакие не враки. Вся округа об этом говорит.
— А коли не враки, я бы эту Янину из Кайшадориса высек, как строптивую дворовую девку...
— Фи, Болесь, — остановила мужа пани Доменика. — Как ты можешь при девочках такое говорить...
— Правильно сказал. Их дело... цветочки вышивать, рукодельничать, музицировать... Ика, коханочка, покажи гостю твои последние вышивки.
— Да полно, отец, что интересного в моих вышивках?
— Не стесняйся, доченька, — присоединилась к просьбе отца мать.
— Покажите, Фредерика... Буду рад посмотреть ваши труды, — сказал Беньовский.
— Вот видишь, и барон просит.
Фредерика поупрямилась из приличия и убежала к себе в мансарду. Вернулась она с подушкой и небольшой скатертью. На подушечке был вышит букет алых цветов, а на скатерти — охотник с собакой. Морис Август отнёсся к трудам Фредерики равнодушно — препустое занятие. Однако, как этого требовали правила хорошего тона, он похвалил девушку:
— Превосходно. Талантливые работы. Особенно охотник.
— Подарок отцу. Скатерть для курительного столика. Ещё не совсем закончена.
— Всё равно превосходно.
— Вам нравится?! — воскликнула обрадованная Фредерика, воспринявшая похвалы гостя за чистую монету. — Коли так, я обязательно вышью для вас подушечку. Ведь вы теперь часто будете бывать у нас?
— Непременно, — поддержал дочь пан Болеслав. А Беньовский подумал: «Вот она охота на жениха по всем правилам. Обкладывают со всех сторон, как того медведя в берлоге... А что? Вдруг это судьба?»
Генский первым поднялся из-за стола и сказал извинительно:
— Не взыщите, дорогой сосед. После сытной трапезы имею обыкновение вздремнуть часок-другой. Что-то правое колено ломит. Видать, простыл на последней охоте. Надеюсь, вы у нас ещё погостите. Фредерика, доченька, займи гостя. Покажи ему псарню. Подарю вам пару борзых щенят, как подрастут немного.
Хозяин удалился почивать. Пани Доменика пошла распоряжаться по хозяйству. Куда-то выпорхнули и младшие панночки, Зося и Марыся. Беньовский остался наедине с белокурой зеленоглазой Фредерикой.
— Итак, вы покажете мне знаменитую на всю округу псарню, — сказал Морис.
— А ну её. Отцу бы только охота да псарня, — возразила Фредерика. — Хотите, я покажу вам портретный зал? А вы мне расскажете, как воевали с пруссаками. Говорят, вы герой Семилетней войны?
— Приходилось и с пруссаками скрещивать сабли.
— И было страшно?
— Поначалу. Потом привык.
Фредерика увлекла Мориса в продолговатую комнату, придавленную тяжёлыми дубовыми балками. Стены этой похожей на коридор комнаты были сплошь увешаны потемневшими от времени портретами. На них угадывались черты надменных породистых шляхтичей.
— Дедушка Иероним. Его ещё помню, — рассказывала Фредерика. — Об остальных знаю со слов отца. Верхний слева — Сигизмунд Генский, участник походов Яна Собеского. Пал в сражении с турками под Веной, прославив наш род.
В портретном зале было сыро и прохладно. Как видно, топили здесь камин нерегулярно. Фредерика поёжилась от холода. Морис заметил это и, как бы невзначай, взял девушку за руку.
— О, вы совсем продрогли. И рука совсем холодная.
Беньовский поднёс её ладонь к своим губам и стал согревать её своим дыханием.
Фредерика вздрогнула, но не вырвала ладони из его рук.
— Я жду вашего рассказа о Семилетней войне.
— В другой раз. На дворе уже сумерки. А впереди ещё дорога.
Морис Август Беньовский стал частым гостем в доме Генских.
Нередко он встречал здесь за столом и других соседей, а также людей, приехавших откуда-то издалека. Разговоры с охотничьей темы часто перескакивали на политическую. Поносили короля Станислава и пророчили скорое его падение.