— Но почему? — спрашивали его пострадавшие акционеры.
— Неужели не понимаете, господа? В потере «Геракла» виноваты вы сами, доверившись негодяю. Так что никаких оснований для выплаты страховки я не вижу, — разъяснял Бальдамус.
— Но Альберти нанимал не я, не компания, а владелец шхуны Грибель, — спорил с Бальдамусом Беньовский.
— Вот и спрашивайте с Грибеля. Предъявляйте ему иск в судебном порядке.
— Вам легко сказать. Какой теперь спрос с Грибеля? Лежит парализованный, прикованный к постели, потерявший дар речи.
— А я-то тут при чём?
Убыток страховое общество компенсировало акционерам лопнувшей компании лишь частично, да и то не сразу. Акционеры разъехались, проклиная на чём свет стоит Мориса Августа.
— Вашими устами вещал лукавый, когда я поддался вашим речам, — сказал ему напоследок Щульц.
— Оставались бы вы кавалеристом и не лезли не в свою стихию, — с издёвкой произнёс фон Вальде.
Беньовский выслушивал обидные слова и говорил сам себе: «Вы ещё меня узнаете, господа!» Он прожил ещё некоторое время в Фиуме, чтобы распродать оставшееся от лопнувшей фирмы имущество: конторскую мебель, ковры, пару лошадей с экипажем. На огромный портрет императрицы в золочёной раме покупателей не нашлось. Морис Август подарил его по-дружески начальнику гарнизона для украшения казармы.
Глава двадцать четвёртая
Морис Август метался по мрачным комнатам усадебного дома в Вецке, словно зверь в клетке, не примирившийся с неволей. Натыкался на мебель и яростно ругался по-польски и по-венгерски, потирая ушибленные бока и колени. Срывал раздражение и гнев на гайдуках и на слугах, даже на безропотном Андреянове, ставшем теперь барским кучером.
С женой Беньовский по приезде в имение почти не разговаривал. Встретил её сдержанно, бесстрастно.
— Ты чем-то расстроен, Морис? — участливо спросила его Фредерика.
— Ещё бы не расстроен! Моя компания лопнула как мыльный пузырь. Мы разорены.
— Не отчаивайся, мой коханый. У нас есть ещё имение, земли. Мы, слава Всевышнему, не нищие.
— Сглупил я, Фредерика. Не следовало мне тратить силы и время на эту фиумскую затею. Надо было сразу обращаться к англичанам, американцам, создавать с их участием солидную компанию, плыть на Мадагаскар. Ведь я был богат и мог замахнуться на большое дело. Что осталось от богатства? Одни крохи.
— И не надо нам богатства. Займись имением, разводи лошадей. А твой далёкий остров пусть останется в приятных воспоминаниях.
— Ну нет, дражайшая супружница! — резко перебил жену Беньовский. — Мы ещё станем богаты, сказочно богаты. И будем властителями Мадагаскара.
— Ты ненормальный маньяк, Морис. Спустись на нашу грешную землю...
Но Беньовский уже не слышал и не хотел слышать, что говорила ему жена. Он продолжал метаться по комнатам обширного сумеречного дома, пока наконец не опустился в кресло, усталый и опустошённый.
— Мы разорены, — шептал он и проклинал свою обанкротившуюся компанию, Фиуме, компаньонов, египетских пиратов и дерзкого итальянца Альберти.
Фредерика хотела было войти в кабинет и заговорить с мужем.
— Что с тобой, Морис? Тебе плохо? Почему ты разговариваешь сам с собой?
— Оставь меня. Я должен сосредоточиться и всё обдумать, — недовольно ответил Беньовский и выпроводил жену. Он попытался взять себя в руки и трезво оценить всё, что произошло с ним.
Конечно, когда Морис Август с трагическим пафосом восклицал при встрече с женой: «Мы разорены!», это было некоторым преувеличением. На дне сундука в заветном мешочке ещё хранилось изрядное количество серебряных монет: гульденов, пиастров, луидоров. Часть того, что накопил он всякими правдами и неправдами во время пребывания на Мадагаскаре. Сохранилась и та сумма, которую он смог получить от саксонского коннозаводчика фон Вальде после кавалерийского наскока на его приграничное имение. Наконец, Беньовский воспользовался деньгами, вырученными от продажи имущества фиумской конторы фирмы. Так что далеко не всё он потерял в итоге краха компании. Пожалуй, на эти средства, которыми он располагал на сегодняшний день, можно было совершить поездку во Францию и в Англию, чтобы заручиться поддержкой правительства одной из этих стран, не одной, так другой, заинтересовать в новом мадагаскарском проекте их деловые круги. Но всех его денег было мало, явно мало, чтобы в случае необходимости побывать в Америке, сколотить новую компанию, подобрав компаньонов, внести свою долю капитала, арендовать или закупить корабль. Много нужно денег для осуществления этих честолюбивых планов, ох как много!