Вождя одарили подарками. Он получил кинжал в серебряных ножнах, пёстрый, расшитый золотом кафтан и фаянсовую флягу с вином. Подарки поскромнее получил и переводчик. Подарками оба остались довольны. Получая из рук Беньовского кубок цветного стекла, Ребеариверу, зять вождя, сказал с удивлением:
— Я видел это изображение на дощечках во многих домах моих соотечественников. — Ребеариверу показал на медальон Мориса Августа. — Солнце и бабакота, которого мы почитаем... Это же знак великого властелина Ампансакабе.
— Ты прав. Эта бесценная реликвия досталась мне в наследство от потомков великого властелина.
— Так это ты тот самый большой белый человек, которого старосты называли уважительно Ампансакабе как владельца наследственного медальона?
— Тот самый, как видишь.
— Говорят, этот серебряный медальон имеет магическую силу.
— Огромнейшую.
Ребеариверу сказал что-то Ламбуину и потом склонился в низком поклоне перед Беньовским и, выпрямившись, благоговейно поцеловал его медальон. То же самое сделал вслед за зятем и вождь, а потом их примеру последовали старейшины.
— Видите? — многозначительно, с задором азартного игрока произнёс Беньовский, обращаясь к компаньонам. — Почитают ещё малагасийцы своего властелина.
Компаньоны, поражённые впечатляющим зрелищем, помалкивали. Только Колеруа шепнул стоявшему рядом с ним Пети:
— Этот Морис сущий дьявол или великий мошенник, ловко разыгравший спектакль.
— Согласен с вами, — также шёпотом ответил ему Пети. — Если он и дурачит всех нас, то делает это весьма ловко.
С Ламбуином Беньовский заключил устное соглашение, подкреплённое целованием медальона с эмблемой великого властелина. Местный вождь соглашался на открытие в районе мыса Святого Себастиана торговой фактории и на свободную продажу привезённых товаров во всех подвластных ему селениях. В порядке дружеской услуги Ламбуин посылал в распоряжение компании рабочую силу — три десятка молодых малагасийцев, которые могли быть использованы на заготовке строительного материала, возведении склада товаров и дома для приказчиков и охраны. Он, вождь Ламбуин, и приезжие заморские купцы отныне будут кровными друзьями.
Эту часть устного соглашения Морис Август перевёл компаньонам и спросил, нет ли с их стороны каких-нибудь возражений. Возражений не последовало.
— Видите, господа, моё влияние здесь что-нибудь да значит, — самодовольно сказал Беньовский компаньонам.
Далее Ламбуин пожаловался Морису Августу, что у него сложились далеко не дружественные отношения с северным соседом, вождём сакалавского племени Буэни, который платит дань королю Имерины и получает от него оружие. Этот Буэни стремится подчинить себе южных соседей и не раз угрожал Ламбуину войной.
— Друзей мы не оставляем в беде, — многозначительно изрёк Морис Август. — В случае опасности мы поможем тебе, нашему другу. И твой северный сосед не посмеет больше наносить тебе обид.
Эти слова Беньовский не стал переводить компаньонам. Однако один из них спросил настороженно:
— Что вы сказали, граф, вождю?
— Так... ничего существенного. Общие , слова о дружбе. Туземцы это любят.
Практическая деятельность компании началась. Строители возводили на берегу постройки. Судовой команде помогали малагасийцы. Они же доставляли строительный материал. Временно, пока шло строительство, торговлю развернули в большой брезентовой палатке. Товары доставляли с корабля на шлюпках небольшими партиями. Беньовский продал оптом партию товаров, главным образом всякую домашнюю утварь, лавочнику Ребеариверу, зятю Ламбуина. Историю этого лавочника Морис Август знал. Знакомый Беньовского, торговец-араб Хамуд, компаньон французских купцов с острова Маврикий, вполне преуспел и расширил торговые операции. Он привлёк в качестве одного из помощников смышлёного и расторопного малагасийца Ребеариверу. Но года два тому назад Хамуд умер и дело перешло к его сыну. Тогда малагасиец решил заняться самостоятельными торговыми операциями и подался на юг. Там он познакомился с Ламбуином, женился на одной из его дочерей и открыл лавку в его поселении.
От Ребеариверу Беньовский узнал, что от прежнего французского экспедиционного корпуса, которым когда-то доводилось ему командовать, практически ничего не осталось. Одни солдаты умерли от болотной лихорадки, другие отплыли с острова. Строения бывшего форта пришли в ветхость и запустение, и их поглотили тропические заросли. Заброшена и церковь. Уехал за отсутствием паствы священник. Весь местный гарнизон состоит теперь из десятка солдат во главе с сержантом, оставленных для охраны торговых складов. Солдаты не французы, а наёмники-индийцы. Лишь сержант, кажется, белый.