Возвратился Морис Август на мыс Святого Себастиана не через пару дней, как обещал, а через три дня. Велико же было его удивление, когда он не увидел на рейде «Неустрашимого». От малагасийцев он узнал, что ещё накануне корабль поднял паруса и исчез за горизонтом. Компаньоны бросили Мориса Августа на произвол судьбы, посчитав его погибшим или, скорее всего, сделав вид, что посчитали его погибшим. На корабле остались и личные вещи Беньовского, парадный камзол с фальшивыми орденами, часть его казны, которой не замедлят воспользоваться компаньоны. Слава Богу, другая часть казны, как и драгоценный медальон, при нём. Саквояж с ценностями и документами носит верный слуга и страж Уфтюжанинов.
— Что теперь будем делать, мой господин?! — воскликнул Иван.
Гессенцы хмуро устремили взгляд на Беньовского, ожидая от него ответа.
— Что делать будем? Работать и уповать на Бога и на наших малагасийских друзей, — уверенно ответил Морис Август. — Разве малагасийцы не почитают меня как своего Ампансакабе?
К жителям ближайших селений Беньовский обратился с призывом поступить к нему на службу, обещая подарки и жалованье. Вызвалось служить ему около десятка человек. Со своим отрядом, состоявшим теперь наполовину из гессенцев и наполовину из малагасийцев, Морис Август решил переместиться севернее по восточному побережью, туда, где начинались поселения племени бецилисарака. Владея языком этого племени, Беньовский рассчитывал возобновить связи с местными вождями, которые когда-то признали в нём наследника Ампансакабе. Что из того, что вожди эти были лишь старостами отдельных поселений и их насчитывалось не так много? Да и вкладывали ли они в акт признания тот смысл, который был угоден Морису Августу? Или слово «Ампансакабе» звучало в устах малагасийских старост лишь как витиеватое восточное обращение?
Беньовский старался уверить себя, что начало утверждению его власти над островом положено. Пусть это утверждение начинается с малого, с чисто символичного признания его в роли Ампансакабе двумя-тремя десятками старост поселений. За этими двумя-тремя десятками последуют и другие, не только старосты поселений, но и влиятельные вожди племён, короли. И сам могущественный властитель Имерины на центральном плато склонит перед ним голову. Он, Морис Август, заставит признать себя как Ампансакабе и французов, которые зарятся на остров и имеют на его восточном побережье несколько торговых факторий.
Ламбуин снабдил Беньовского туземными лодками-пирогами, выдолбленными из цельных стволов дерева. В них погрузили товары, ещё остававшиеся на складе, и небольшой отряд, выждав благоприятную погоду, когда океан был спокоен, поплыл на север вдоль восточного берега Мадагаскара. Местный вождь Ламбуин, задаренный подарками и примирившийся на какое-то время при посредничестве Мориса Августа с задиристым северным соседом, охотно оказал Беньовскому и его спутникам услугу — снабдил их продуктами. Может быть, вождём руководило и скрытое желание поскорее избавиться от честолюбивого чужеземца.
Отряд высадился в Антонгильской бухте. На некотором удалении от океанского побережья, в верховьях небольшой извилистой реки Беньовский заложил укреплённое поселение, назвав его в свою честь Мауриция.
— Это будет моя столица, — объяснил он своим спутникам. — В будущем вы увидите здесь храм, мой дворец, казармы, торговые помещения.
Пока же возводили наспех несколько лёгких хижин из бамбука, крытых пальмовыми листьями. В самой большой размещался сам Беньовский с Иваном Уфтюжаниновым, которого теперь Морис Август называл своим адъютантом. Две другие предназначались для гессенцев и малагасийцев. Были ещё хозяйственный амбар и склад для товаров. Вот и вся Мауриция. Беньовский распорядился окружить поселение укреплениями, состоящими из невысокого земляного вала с бойницами и рва, за которыми можно было бы укрыться от противника.
Один из гессенцев, Хорст, оказался бывшим капралом армии Соединённых Штатов. Ему Беньовский поручил руководить возведением укреплений. А сам, сопровождаемый Иваном и двумя малагасийцами, посещал окрестные селения, знакомился с их старостами и старейшинами. В селениях он неизменно появлялся украшенный тяжёлым серебряным медальоном, якобы принадлежавшим великому Ампансакабе и доставшимся ему по наследству от матери, малагасийской принцессы. Рассказывал неправдоподобную историю о царственном своём происхождении и законных правах на верховную власть над островом.